Почти полувековая дискриминационная политика, проводившаяся по отношению к крымским татарам, нанесла огромный ущерб крымскотатарскому языку. Это сказалось прежде всего на его социальном статусе: резко и насильственно были отсечены все социальные функции языка. Известно, что до депортации крымскотатарский язык использовался не только в быту, но и в начальной, средней и высшей школе, в делопроизводстве, юриспруденции, на радио, в науке, публицистике и художественной литературе. В условиях же ссылки язык выполнял лишь одну функцию – средства общения в семье в форме крымских территориальных говоров и наречий.
Известно, что язык отмирает, если он перестает быть средством общения в семье. Но, выполняя только эту функцию, он не только не развивается, но и беднеет, вырождается. Из него выпадают, за невостребованностью в процессах общения, целые пласты слов и специфические грамматические конструкции, свойственные книжной речи. Витальность и дальнейшее развитие языка обеспечиваются его использованием прежде всего в трёх сферах: в быту, в преподавании и в общественной жизни. В условиях ссылки только в 1965 г. учащиеся 3–10 классов из крымских татар получили возможность изучать родной язык два часа в неделю (факультативно). В 1986–1987 учебном году в 40 школах Узбекистана родному языку обучалось около 5 тысяч учащихся крымскотатарской национальности. Преподавание велось силами 45 учителей, из которых лишь половина была специалистами, окончившими отделение крымскотатарской филологии Ташкентского педагогического института имени Низами.
В условиях ссылки активно и целенаправленно формировалось крымскотатарко-русское двуязычие. Официальная идеология трактовала эти процессы только в положительном ключе как иллюстрацию торжества ленинской национальной политики, в русле которой все национальные языки в СССР якобы гармонично развивались и обогащались. В зарубежной социолингвистике, однако, давно была разработана типология двуязычия, которой советские учёные никогда не пользовались применительно к языковой ситуации в СССР: равнофункциональное, нефункциональное и разнофункциональное двуязычие. Крымскотатарско-русский билингвизм относится к третьему типу – разнофункциональному. По свидетельству учёных, именно такое двуязычие является постоянным источником социального напряжения. Крымскотатарский язык используется сегодня преимущественно в быту, в гораздо меньшей степени – в публицистике и художественной литературе. Говорить о его полноценном функционировании в сфере народного образования и науки еще рано.
Такой ущербный социальный статус крымскотатарского языка имел отрицательные последствия по двум направлениям: 1) произошли серьёзные разрушения в самой его системе; 2) перестало развиваться крымскотатарское языкознание, так как был наложен запрет на научное осмысление языка.
Ущерб, нанесённый системе крымскотатарского языка, особенно заметен в сфере лексики, как таком участке языковой системы, который наиболее мобильно, оперативно реагирует на новации в социальной сфере. Здесь протекали два процесса, одинаково разрушительных для языка: 1) «вымывались» из активного словаря носителей языка большие пласты слов, выражавших официально-деловые и научные понятия, а также группы слов, связанные с традиционными формами жизнедеятельности крымских татар – табаководством, отгонным животноводством, виноградарством и т.д. (демет, деметчи, тютюнджи, ашлама, лескер, чапа и др.); 2) максимально активизировался приток русских и, через посредство русского языка, интернациональных слов, которые вытесняли исконно тюркские и арабско-иранские элементы (Ср.: джумхуриет – республика, меселе – проблема, инкъиляп – революция, нишан – орден и др.).
Значительный урон языку наносят вкрапления, т. е. русские слова, словосочетания и целые предложения, которые включаются в устную речь без надобности при наличии крымскотатарских эквивалентов: Сен почему-то догъру саймадынъ. Мени позорлама. Менде бугунь день рождения оладжакъ и др. Русские вкрапления встречаются не только в речи молодых людей, но и представителей среднего и даже старшего поколений.
Что касается крымскотатарского языка как объекта научного изучения, то здесь со всей определённостью можно сказать, что он исследован весьма фрагментарно. Имеющиеся научные работы посвящены частным проблемам крымскотатарского языка (Меметов А. М., Акмоллаев Э. С., Изидинова С. Р.), иные стали библиографической редкостью (Самойлович А. Е., Ислямов А., Куртмоллаев Э.) или недоступны читателю по причине графического оформления (Крымский А. Е., Чобан-заде Б. В. и др.).
Ждут своего исследования – с применением современного концептуально-терминологического аппарата – такие участки языковой системы, как фонология, фонетика, грамматика, лексикология, фразеология, лексикография и др. в синхроническом и диахроническом аспектах. Предстоит огромная научная работа, которая не под силу учёным-одиночкам; нужны усилия целого коллектива, например, НИИ крымскотатарского языка и литературы.
Мощным фактором развития языка и науки о нём является, как известно, письмо (графика). Крымскотатарское письмо в течение последних 70 лет реформировалось трижды: в 1929 г. арабское письмо было заменено латинским, а последнее в 1938 г. – кириллицей. Известно также, что эти реформы диктовались не столько научными соображениями (адекватное отражение фонемного состава языка в графике), сколько геополитическими планами советского тоталитарного режима, одержимого идеей нивелирования национальных культур и их скорейшего слияния в единую коммунистическую культуру.
17–20 июня 1992 г. в Симферополе по инициативе Меджлиса крымскотатарского народа (запрещен на территории РФ с 2016 г. – прим. ред.) и Института востоковедения АН Украины была проведена международная научная конференция, посвящённая проблеме перевода крымскотатарского письма на латиницу. Орфографической комиссией, в состав которой входили учёные из Крыма, Польши, Венгрии, Турции и др., был разработан и принят новый алфавит, способный, по единодушному мнению учёных, более адекватно передать специфику фонологической системы крымскотатарского языка. Думается, что сегодняшние условия – условия возрождения крымскотатарской культуры, в том числе и народного образования, требуют незамедлительной реформы письма.
Языковая политика всегда была важнейшей частью национальной политики в любом многонациональном государстве. Если мы хотим наладить сотрудничество между народами, населяющими Крым, пора переходить к реальному языковому обустройству – разработать новую концепцию, методы и формы языковой политики в Крыму. Языковое обустройство может быть проведено в жизнь двумя путями: 1) в русле языкового законодательства и 2) через деятельность различных общественных и частных организаций.
Крымскотатарский язык более, чем какой-либо другой в бывшем СССР, нуждается в защите, потому что он дольше других функционировал в дискриминационных условиях. Необходимо выделение в школьной программе обоснованного с научно-методической точки зрения максимума часов на изучение крымскотатарского языка и литературы; об обязательном открытии школ с крымскотатарским языком обучения в местах компактного проживания татар; об обязательном анкетировании выпускаемой продукции на всех государственных языках Крыма, об использовании крымскотатарского языка в судах, нотариатах, отделениях полиции, что может быть обеспечено при владении им отдельными сотрудниками этих учреждений. При исполнительных органах власти следует создать специальные комиссии по защите крымскотатарского языка, которые должны заниматься реальной работой в данном направлении. Проблемы функционирования и развития языка нельзя рассматривать лишь в рамках лингвистики и социологии. Язык не только социальное явление, но и самый мощный психологический феномен. Введение в повседневную жизнь жителей полуострова крымскотатарского языка в форме вывесок, объявлений, рекламных щитов и пр. может в очень короткий срок создать в Крыму благоприятное в отношении крымских татар психологическое пространство, которое будет способствовать стабилизации межнационального согласия в регионе.
Психология постсоветского человека, к сожалению, всё еще остается ущербной: он продолжает смотреть «наверх» и руководствоваться в своем поведении указаниями «сверху». В окружении же крымскотатарских текстов у обывателя, даже настроенного против крымских татар (официальная идеология десятилетиями формировала в сознании крымчан «образ врага» – крымского татарина), будет складываться новая психологическая установка, направленная на корректное поведение по отношению к крымским татарам. Следует также создать условия наибольшего благоприятствования, в том числе и финансового, для деятельности таких крымскотатарских учреждений, как театры, музеи, частные школы и т. п.
Языковая политика в любой стране всегда требовала и требует больших материальных затрат: на подготовку учителей, переводчиков, на дублирование текстов и др. Но эти затраты, как показывает практика языкового строительства в многонациональных государствах мира, всегда с лихвой компенсируются. Положительный эффект обустройства крымскотатарского языка может обнаружить себя по следующим направлениям: 1) в историко-культурном отношении – сохранит для всего человечества крымскотатарский язык и связанную с ним оригинальную многовековую культуру; 2) в социально-психологическом отношении – крымские татары обретут чувство национального достоинства, а в случае с репрессированным народом это – очень важный момент; 3) в социально-политическом плане – будет способствовать стабилизации гражданского согласия в Крыму и в конечном счете – экономическому процветанию Крыма.
Кримські татари: історія і сучасність (до 50-річчя депортації кримськотатарського народу). Матеріали міжнародної наукової конференції (Київ, 13– 14 травня 1994). – Київ, 1995. – С. 50–53.
Адиле ЭМИРОВА
