Художественные тексты являются непревзойденными источниками информации. Читая приключенческие романы или повести, мы вместе с героями окунаемся в неизведанный мир океанов, гор, тропических лесов, вечных льдов и т.д. Так, например, читая Ж.Верна и Дж.Лондона, можно неплохо изучить географию, если сидеть за учебниками в свое время было лень.
Захватывающие события исторических романов А.Дюма, Л.Толстого знакомят нас в художественной форме с хитросплетениями дворцовых интриг, рыцарских подвигов, жизни простого люда, ходом войн и подвигами героев. Но главное достоинство подобных текстов в том, что они мотивируют нас узнавать больше, интересоваться упущенной в школьные годы или неизвестной по каким-то причинам ранее информацией.
Крымскотатарскую литературу еще сложно сравнивать с такими «гигантами» мирового литературного наследия, как русская литература, французская и английская. Однако произведений крымскотатарских писателей, которые обогащали бы не только наш общий багаж знаний, но и провожали нас в нашу историю, через художественный текст, описание жизни и быта нашего народа, через сюжетную линию многочисленны. Одним из них является повесть Шамиля Алядина – «Иблиснинъ зияфетине давет» – «Приглашение к дьяволу на пир».
Повесть вводит нас в Крым начала ХХ века. Перед нами интересный источник информации о жизни в Крыму того периода, быта крымских татар, отношений между представителями разных социальных слоев. Прочитав повесть, мы имеем возможность со стороны взглянуть на крымскотатарское общество сто с лишним лет назад. В центре произведения – Усеин Шамиль Тохтаргъазы, известный крымскотатарский поэт-демократ, учитель.
Жизнь крымских татар в описании Ш.Алядина
Кок-Коз
Вместе с главным героем произведения мы посещаем несколько городов и населенных пунктов Крыма, становимся свидетелями жизни наших соотечественников начала 20 века. Сам Усеин-оджа уроженец деревни Кок-Коз, приютившийся под самой Ай-Петри. В нескольких словах на одной из страниц книги упоминается о том, чем жили в этом селении.
«Переезжай сюда, в родной Кок-Коз. Будешь сажать на своей земле помидоры, лук, чеснок, а в лесу собирать ягоды, орехи, дикие яблоки, груши. А потом продавать все это на Северной (прим. авт. восточная сторона Севастопольской бухты). И ничего больше не нужно. Никаких тебе хлопот».
Ай-Василь
Автор рассказывает об образе жизни в деревне Ай-Василь Ялтинского уезда, в которой некоторое время учительствовал Тохтаргъазы.
«Мужчины утром с тарпи за спиной отправляются в чаиры, на свои земельные участки в горах, и возвращаются вечером с черешней, сливами, фундуком, яблоками. А женщины на следующее утро, водрузив на головы корзины, идут на ялтинский базар, продают фрукты, клубнику, огурцы, помидоры, сладкий лук величиной с блюдце. Право же, вырастить все это на скудных клочках земли в горах, на каменистой почве, дело нелегкое».
Говоря о южнобережцах, Ш. Алядин устами У. Тохтаргъазы рассказывает об одном из их обычаев: «каждый мужчина обязан играть на каком-нибудь инструменте. В наших краях, когда бывают свадьбы, музыкантов не ищут».
Бахчисарай
Бахчисарай предстает перед читателями как большой, оживленный город, состоящий из тридцати двух маале, населенный тридцатью двумя тысячами жителей. Город украшают тридцать две мечети. В этом городе, как обычно бывает в больших городах, существуют свои социальные группы: беи, мурзы, челеби, шейхи, кады, хатипы, имамы – то есть богачи, буржуа, духовенство, мастера, рабочие и крестьяне. Немаловажное место занимает в городе бахчисарайская интеллигенция, проявляющая подчас свое недовольство обществом. Таким образом Бахчисарай того времени изображен как культурная, интеллектуальная столица.
Харджибие
Основные события сюжетной линии происходят в деревне Харджибие, Феодосийского уезда. Здесь Усеин-оджа женился, отсюда родные его жены. В этой деревне Усеин Шамиль Тохтаргъазы учительствовал, используя новые методики обучения, вопреки установившимся правилам учил детей и их родителей так называемым светским наукам, за что нажил себе много врагов. Харджибие – степная деревня, находящаяся недалеко от моря.
«Деревня эта — из ста двадцати дворов, прилипших к сухой земле, лишенной растительности. Вокруг — выжженная степь, что тебе пустыня. Если человек, проходя по деревне, задерет повыше голову и посмотрит на юг, то увидит Черное море. Море неподалеку от деревни, однако есть, конечно, деревни и гораздо ближе к морю, чем Харджибие. Ташкачык, Кыз-Аул, Такыл, Чёнгелек, Эль-Тийген. Карангыт – эти деревни находятся на самом берегу. Жители этих деревень потому, наверное, и живут долго, что днем и ночью, летом и зимою дышат морским воздухом».
По мнению Усеина-оджа, деревня является отсталой и застойной. Здесь своя социальная иерархия: зажиточные жители, беи – агалар – и крестьяне. Агалар владеют всеми плодородными землями, часть из которых отдают в аренду крестьянам, которые сеют на ней пшеницу и, согласно договору, расплачиваются деньгами или урожаем. А те, кто не в состоянии арендовать землю, всей семьей трудятся на полях у беев за мизерную долю урожая, чем и кормятся.
Карасубазар
В Карасубазаре в описываемый период издавалась газета «Ветан хадими», к созданию которой имел отношение и главный герой произведения. Карасубазар того времени многонациональный город, впервые за много лет головой городской управы избран крымский татарин – Абдурешид Медиев.
«В этом городе прежде никогда никто из татар не стоял у власти. Делами обычно заправляли или караим, или грек, или болгарин – как правило, богатые дельцы, коммерсанты, ростовщики и просто толстосумы».
Такой уклад считался естественным, ведь для того, чтобы быть у власти, человек должен был обладать имуществом в три тысячи рублей. Тогдашняя ситуация во власти чем-то напоминает современную.
«Конечно, нельзя сказать, что в городской управе вовсе нет представителей из богатых татар, они там имеются, но их раз-два и обчелся. И они не в силах, ввиду своей малочисленности, сделать что-либо в интересах своего народа».
До появления в городской управе Абдурешида Медиева уровень жизни в Карасубазаре был чуть ли не средневековым – жители не имели элементарных условий существования.
«Тот, кто захотел напиться воды, брал ведро, выходил на улицу, бегал, искал водовоза, и часто найти его было нелегко. Воду наше население испокон веку покупало у водовоза. Ведро воды стоило шесть копеек»
По инициативе Абдурешида-эфенди очистили, расширили источник с холодной как лед водой у скал Таз-Кая, на юго-восточной окраине города. Закрыли его сверху.
«После очистки воды в источнике стало больше, и она стала вкуснее. От этого источника до чугунным трубам провели воду в город. Теперь на улицах, куда ни глянь журчат, плещутся фонтаны».
Таты – ногаи в произведении
Некоторое противостояние, существующее среди крымскотатарских субэтносов, ярко изображено в повести об учителе. Показаны различия в укладе жизни степняков, горцев и южнобережных, роде деятельности, кухне. Зажиточные агалар, находящиеся на самой высокой ступени социально-материальной лестницы деревни Харджибие, – степняки – так пренебрежительно отзываются о горцах – задиристых татах, как они их называют.
«Жизнь у них ничего, терпима? Или живут, как и раньше, одним лишь такое пите? А что у них еще может быть? Калакай, что ли, или свежая баранина? – произнес Джемаледин и хихикнул, довольный своей шуткой. — Чтобы испечь калакай, нужно сливочное масло. А где тату взять его?». На что Усеин-оджа парирует сведениями о садоводческой и виноградарской деятельности татов: «Таты зато владеют обширными виноградниками, великолепными садами. Наверное, на свете нет таких фруктов и ягод, которых бы они не собирали…».
«А у нас, ногайцев? – перебил его Эбу-Бекир.—- У нас пшеница! Мясо!».
Усеин-оджа, завершая спор, совершенно верно подмечает, что крымскотатарский народ может иметь все, что ему нужно: и фрукты, и пшеницу, и мясо.
Учителю Тохтаргъазы постоянно указывают на то, что он чужой в этой деревне, подчеркивают, что «он прибыл сюда не из Сараймина, не из Керлеута, не из Казантипа, не из Такыла, не из Баш-Аула, не из Джав-Тёбе, не из Кыз-Аула, не из Узун-Аяка, не из Чёнгелека — не из одного из этих степных селений». Он уроженец деревни Кок-Коз, которая находится у подножья Ай-Петри, он оттуда, где живут, как считают степняки, одни спесивцы.
Такое разделения учитель Усеин называет пережитками, оставленными беями и ханами, которым удобнее было править народом, разделяя их на южнобережных, горцев, степняков, вызывая неприязнь друг к другу.
Усеин-оджа размышляет над такой особенностью: человека, рожденного в Симеизе или Ялте, называют ялыбойлу, а того, кто родился в Карангыте (Феодосийский регион) к ялыбоям почему-то не причисляют, хотя оба селения находятся на берегу одного моря.
«Может, потому южнобережских и называют спесивыми и задаваками, что они при всяком удобном случае подчеркивают, что они родились у моря, будто возникли из воли морских и имеют право на особые привилегии, а о том, что человек из Карангыта — тоже с морского берега, никто не знает…».
Известные крымскотатарские деятели на страницах повести
Страницы повести Шамиля Алядина заполнены именами известных крымскотатарских деятелей начала 20 века. Вряд ли еще в какой-нибудь другой книге можно найти такой богатый сборник сведений о крымских татарах, которыми мы гордимся. Через произведение, в котором они являются главными или второстепенными персонажами, мы имеем возможность познакомиться с ними лично. Среди них свет интеллигенции начала прошлого века: Исмаил Гаспринский, Усеин Боданинский, Ильяс Бораганский, Абдурешид Медиев, Исмаил Леманов, Асан Нури и др., а также известный востоковед, близкий друг Исмаила Гаспринского Александр Николаевич Самойлович.
Читая повесть Шамиля Алядина, мы становимся свидетелями работы Исмаила Гаспринского, создания и функционирования известного «Терджимана», тяжелое создание и работу другой не менее известной газеты «Ветан хадими», у истоков учреждения которой стоял и Усеин Шамиль Тохтаргъазы. Читатели окунаются в мир назревающих революционных преобразований, социального неравенства, господствующего в крымскотатарской деревне.