Творчество Дженгиза Дагджи как феномен тюркско-европейского культурного диалога XX–XXI вв.

16.09.20238:00

Ressam Ali Ozan Uğur

В мировой литературе известен феномен художественного билингвизма, который интерпретируется как творчество писателей, сформировавшихся на перекрестье разных культур и творивших на неродном языке. Творчество же Дженгиза Дагджи может быть эксплицировано как явление художественного полилингвизма.

Интерференция культур проявляется, как известно, в разных формах. Это могут быть внешние, «видимые» формы: личные контакты людей, в том числе деятелей культуры; различные общественные акции (конференции, совместные культурные проекты) и др. Думается, однако, что более значимы скрытые, так сказать, «интимные» формы взаимодействия культур, экзистенциальным пространством которых является внутренний мир отдельной творческой личности, в нашем случае – художника слова.

Творчество Дженгиза Дагджи сформировалось, без сомнения, под влиянием трех художественных культур – крымскотатарской, русской и турецкой. Полагаю, однако, что в художественной эмпирии писателя можно было бы найти «следы» польской и английской художественных культур. (См. ниже.)

Первые свои произведения – стихотворения, рассказы, репортажи, очерки – он писал на крымскотатарском языке. Однако влияние русской литературы на его творчество было заметно и в те годы: оно проявлялось и в специфике жанров (не свойственные традиционной восточной литературе публицистические жанры, социально-политическая лирика, созданная на основе силлабо-тонического стихосложения, и др.), и в тематике его произведений (картины социалистического строительства в городе и деревне). Эти особенности его раннего творчества диктовались временем – развивающимся советским строем с его репрессивным аппаратом. Писать по-другому и о другом никто в те годы не мог.

Воздействие русской литературы на творчество писателя проявлялось и позже. Свою первую пьесу «Большая ложь» Дженгиз Дагджи напи- сал в 1946 году на русском языке; в 1956 году, по свидетельству самого писателя, спешно и неквалифицированно перевёл её на турецкий язык, однако в печать не отдал.

Это влияние русской литературы заметно не только в крупных художественных категориях поэтики его произведений: в композиции, в речевой и авторской характеристике персонажей и обстановки, в роли пейзажа и пр.; оно заметно и в микропоэтике: это характерные для русского языка приемы художественной выразительности. Бросается в глаза использование в текстах писателя русизмов и –через русский язык – интернационализмов, в том числе кблек разного типа (семантических, словообразовательных, фразеологических, синтаксических). Их употребление в текстах, несомненно, обусловлено тем, что эти языковые единицы были хорошо известны писателю. Думается, свободный порядок слов в предложении, не свойственный тюркским языкам, но так часто встречающийся в текстах писателя, также можно объяснить влиянием русского языка.

На страницах произведений писателя, особенно автобиографического характера – пять книг «Yansılar» («Отражения»), «Hatıralarda Cengiz Dağcı. Yazarın Kendi Kaleminden» («Дженгиз Дагджи в воспоминаниях. Пером самого писателя » и др., – очень часто встречаются имена А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, Л. Н. Толстого, А. А. Ахматовой, С.А. Есенина, А. А. Блока и др. Писатель открыто говорит о своём интересе к русскому народу и его культуре и о том влиянии, которое оказала на его творчество русская литература: «Никогда, ни в одном своем романе я не выказывал вражды к русским. Наоборот, именно чувство близости к русскому народу открыло мне дорогу в литературу. Я вообще вышел из русской культуры. Я воспитан русской культурой и литературой. На мое творчество (осознанно или бессознательно с моей стороны) оказала значительное влияние русская литература [1, с. 29].

Крымскотатарская составляющая поэтики Дженгиза Дагджи проявилась очень широко в разных категориях: тематике, хронотопе, т. е. сочетании временных и пространственных координат повествования, в сюжете, в системе персонажей, в свойственных крымскотатарскому языку изобразительно-выразительных средствах. Творческая установка писателя выражена в словах: «Вообще я родился вместе с Крымом, с Крымом и умру; и жить буду только с Крымом» [1, с. 203]. «Основной темой моего творчества вот уже пятьдесят лет является Крым» [1, с. 29]. Сами названия его романов прямо или косвенно подтверждают вышесказанное:

«Yurdunu Kaybeden Adam» («Человек, потерявший родину»), «O Topraklar Bizimdi» («Та земля была нашей»), «Onlar da insandı» («Они тоже были людьми») и др.

Заметное место в творчестве писателя занимают пять книг дневников-воспоминаний «Yansэlar» («Отражения»), которые писались им с марта 1985 по декабрь 1992 года, но охватывают события почти вековой протяженности. Это бесценный художественный и одновременно исторический документ, в котором отразились факты биографии и творчества писателя, портреты исторических деятелей, феномены культуры, политические события того времени (например, перестройка в СССР, референдум 1992 года в Крыму и др.).

Крымскотатарский язык в произведениях Дженгиза Дагджи не дан в прямом наблюдении – он отражен в зеркале современного турецкого языка. Однако пристальный взгляд исследователя обнаруживает в них специфические для крымскотатарского языка лексико-фразеологические и стилистические категории. Прежде всего, это номинации реалий, характерных для быта крымских татар описываемого времени – обширный пласт онимов разного типа: антропонимов, макро- и микротопонимов, уже исчезнувших с карты Крыма и уходящих из памяти людей. Персонажи его произведений – это вымышленные образы или реальные люди с каноническими мусульманскими именами арабского или – реже – персидского происхождения, относящиеся к разным социальным группам крымскотатарского общества: крестьяне (женщины – Айше, Эсма, Урие, Эмине, Земине, мужчины – Бекир, Энвер, Сеид-Али, Ремзи, Асан, Алим, Сулейман и др.), интеллигенция (Джавтобели, Эшреф Шемьи-заде, Шамиль Алядин) и др.

Это и фразеологические единицы разного рода: идиомы, пословицы, поговорки, присказки и т.п., в которых отразилась «картина мира» крымских татар – их миропонимание, ценностные ориентиры, религиозные постулаты, суеверия, особенности психического склада. Это характерные для крымскотатарского языка приёмы речевой изобразительности: сравнения, метафоры, эпитеты, олицетворения, во внутренней форме которых отражены крымские и крымскотатарские реалии. По свидетельству самого писателя, он «сплетал жизнь героев романа («Письма к матери». – А.Э.), используя красоту и живость родного языка» [1, с. 206]. В этом плане творчество писателя является богатейшим источником изучения и возрождения крымскотатарского языка.

Турецкая составляющая поэтики Дженгиза Дагджи проявляется преимущественно как поверхностная, вербальная, форма его текстов: это современный турецкий язык со свойственными ему системами языковых категорий (фонетических, лексических, фразеологических, грамматических, стилистических) и изобразительно-выразительных средств. Кроме того, на страницах его произведений часто встречаются имена турецких писателей: Индже Мемет, Октай Акбал, Яшар Наби Найыр и др., творчество которых, несомненно, было хорошо знакомо писателю.

Связь писателя с Польшей – более конкретна и непосредственна. После многомесячного пребывания Дженгиза Дагджи в концлагерях для пленных военное лихолетье занесло его в Польшу (Легионово – Варшава – Ченстохова – Варшава), где он познакомился со свой будущей женой.

Регина-Барбара Клешко увлекалась русской литературой. Собственно, это и послужило поводом для их знакомства: увидев ее в кафе за столиком, на котором лежали книги Лермонтова, Толстого, Блока, Маяковского, Есенина, Дженгиз подошел к ней и тихо продекламировал – по-русски – Блоковские строки:

Вхожу я в тёмные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там ждут прекрасные дамы

В мерцании красных лампад.

В семье говорили только по-польски. Писатель хорошо знал творчество польских писателей Жеромского, Сенкевича, Мицкевича, Реймонта и др. Думается, пристальный анализ текстов писателя исследователем, хорошо знакомым с польской литературой того времени, мог бы выявить какие-то «польские следы» на текстовом и подтекстовом уровнях его творчества.

Английский компонент творчества Дженгиза Дагджи представлен тремя повестями, которые он сам называл «английскими»: «Bay Markus Burton’un köpegi» («Собака господина Маркуса Буртона»), «Bay John Marple’in son yolculuğu» («Последнее путешествие господина Джона Марпле») и «Oy, Markus, oy!» («Ой, Маркус, ой!»). Уже сам факт создания писателем «английских» повестей говорит о его особом взгляде на жизнь современной Англии.

В Англии до последнего времени не знали о том, что в Лондоне живет и творит известный писатель тюркского мира, который сделал попытку отразить в зеркале своего творчества окружающий его чуждый мир. Мне трудно судить, насколько это ему удалось: к сожалению, мной эти повести пока не переведены. Думаю, однако, что англичанам было бы небезынтересно увидеть себя глазами постороннего человека, который более полувека прожил рядом с ними, не теряя своей «восточной» идентичности.

Следует отметить, что заметен интерес писателя и к культуре других стран и народов. На страницах его произведений часто встречаются имена писателей из различных европейских стран: Рильке, Грэхэм Грин, Генри Миллер, Кафка, Оруэлл, Стриндберг, Милан Кундера и др. Можно полагать, что творчество данных писателей было в центре художественного внимания Дженгиза Дагджи и могло в какой-то мере сказаться на его поэтике.

Каково же место Дженгиза Дагджи в мировом литературном процессе? Каким писателем – турецким или крымскотатарским – он себя считал? В одном из писем я задала писателю этот вопрос. Дженгиз Дагджи ответил так: «Ben eserlerimi Türkçe yazan Kırımlı bir yazıcıyım» («Я крымский писатель, пишущий свои произведения по-турецки».) [Из письма от 15 апреля 1999 А. Эмировой.]

Творчество Дженгиза Дагджи воспринимается всеми крымскими татарами, живущими в Крыму и в иных регионах мира, как значимый компонент своей национальной культуры. В Турции же оно оценивается как часть турецкой и – шире – общетюркской литературы.

Дженгиз Дагджи – знаковая фигура в культурной парадигме современного Крыма: сама История избрала его для выполнения особой миссии – миссии сближения культур Востока и Запада: Крыма – России – Турции – Украины – Польши – Англии. Сам Дженгиз Дагджи, возможно, догадывался об этом, однако сегодня его творчество, за исключением нескольких произведений, в России, Польше и Англии неизвестно.

Творчество Дженгиза Дагджи – это художественное зеркало, в котором отразилась жизнь Европы двадцатого века в её историко-событийном и художественном проявлениях. И в этом качестве оно может быть оценено как феномен не только крымской, но – шире – общеевропейской культуры.

Список использованных источников

1. Дженгиз Дагджи. Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя). Перевод с турецкого языка и предисловие доктора филологических наук, профессора А. М. Эмировой. – Симферополь: ДОЛЯ, 2003. – 216 с.

Адиле ЭМИРОВА, доктор филологических наук, профессор

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET