От первого лица: Амди Акимов

14.06.202023:55

Наши постоянные читатели знают, что Avdet публикует любительские стихотворения наших читателей, пробы пера начинающих поэтов. Так сложилось, что наша газета первой познакомила крымскотатарскую аудиторию со многими сегодня известными и всеми любимыми современными авторами. Один из них – Амди Акимов. Из нашей идеи познакомить вас не только с его произведениями, но и с ним как с личностью ближе, кажется, получилось не просто интервью. Амди Акимов не только талантливый писатель, но и актер, режиссер, преподаватель вальдорфовской педагогики. Сейчас он живет в далекой Сибири, но душой в Крыму. Мы решили дать слово самому Амди-бею, ведь и без наших вопросов раскрыть свой внутренний мир у него получится намного лучше.

Детство и формирование личности

Детство мое прошло в городе Бекабаде Ташкентской области на берегу реки Сырдарьи, на которую выходила наша улица Коммунальная. После сестер  Дляры, Майе и брата Акима я был младшим в семье, а потому – самым капризным. Этой привилегией мне удавалось пользоваться только в пределах дома, в детском же саду, школе или в играх с друзьями я был самым терпеливым и спокойным.

Основа любого воспитания кроется в способности подражания внешнему миру. А что может входить в мир ребенка, которому он всеми силами пытается уподобиться? Конечно же, в первую очередь, семья. Она учила меня национальным традициям, родному языку, стойкости, уважению к старшим, любви к Крыму. Но делала она это не декларативно, а буднично, потому что это была суть жизни. Это рождало чувство сопричастности, давало ощущение единства с родными мне людьми. Поначалу меня удивляло: почему это взрослые – мои мама, дяди и тети тихонько пели «Эй, гузель Къырым…» и плакали? За их плачем стояла, пока еще неведомая мне, боль, которую хотелось понять, пережить. Я ее понял и по сей день с нею живу.

Мама – это ангел, без которого невозможно постичь глубину жизни. Она как солнце, как воздух. Ты живешь в благости, потому что этот человек создает вокруг тебя оазис любви и заботы. Я знал, что защищен и потому не боялся жизни. Мама мечтала о том, чтобы я вырос хорошим, знающим человеком. Хочется верить, что отчасти я оправдал эти надежды. Отец, быть может, тоже мог дать мне много жизненных уроков, но, уйдя из семьи, лишил себя этого права. Эта потеря (в семь лет) сама по себе явилась уроком. Сестры воспитывали во мне социальность: как правильно говорить, как вести себя за столом. Особенно Майе-тата. Если я позволял себе «некультурное» поведение, она громко стучала пальцем по краю стола. Брат Аким (на три года старше меня), сам того не ведая, был моим главным воспитателем. Во что играть, как играть, как договариваться о чем-либо с пацанами или собирать из запчастей велосипед, какие камни загружать в известковую печь, или правильно забивать гвозди… – его воспитание. Читать в шесть лет научил меня тоже он (брат учил стихи, писал, считал, не обращая на меня никакого внимания, а я просто был рядом и «нечаянно» запоминал).

 Воспитывала меня и улица. Она учила меня справедливости, не прощала предательства, давала уроки единства, когда доходило до «разборок» между «красномостскими», «городскими» или «микрорайоновскими».

 Что-то дал детский сад, очень много – школа. Я уходил на уроки утром, а возвращался далеко за полдень, потому что был активным участником всех творческих и патриотических мероприятий. Школа учила меня интернационализму, дружбе.

До сих пор помню чувство восторженности, испытанное мной в двенадцать лет, когда мама показала фотографию, под которой была подпись «Дважды Герой Советского Союза Амет-Хан Султан»! 

В 1950 году в уральском городе Туринске крымский татарин спас на железнодорожных путях парнишку, но сам не уберегся. Это  мой Аким-къартбабам. Я горжусь тем, что во мне течет его кровь.   

Теперь напишу лишь одно слово: Книги. Это особый мир, который научил меня думать, анализировать, любить и отрицать… Я читал их запоем: художественные, исторические, прикладные… Книги тоже меня воспитывали. Каждая по-своему. В нашей домашней библиотечке есть книга 1959 года издания «Дни нашей молодости» (Сборник произведений татарских писателей). Там напечатаны произведения Ш. Алядина, Юсуфа Болата, Р. Тынчерова, Ибраима Асанова, Мамуда Дибага, Эннана Алимова, Эрвина Умерова. И очередная воспитательная нотка на обложке – «перевод с …….татарского О. Мальцева». На месте многоточия штампик черной туши…

Книги В. Возгрина, М. Аджи, сборники рассказов о депортации, фильмы  «Хайтарма», «Хыдыр-деде», проза, песни и стихи нашего народа… – это то, что воспитывает меня сегодня.

Первые стихи

Я не помню своих первых рифм, но с какого-то времени у меня появилась потребность изложить чувства в стихотворной форме. Мне понравилась ритмическая музыкальность фраз, созвучие окончаний, особое душевное воздействие. Для меня это было нормой. Какое-то время я их записывал в особую тетрадь, но она затерялась.

 Одно из стихотворений оказалось судьбоносным. Это было, когда после долгой болезни (восемь месяцев в больнице с воспалением легких) мама решила отвезти меня на реабилитацию в санаторную школу-интернат №4 имени Артыкова. В этом интернате работал электриком наш родственник Амет-агъа, который  обещал нам помочь. И вот:  я сижу в машине, а он и мама долго говорят с директором. Вижу, как тот, время от времени, отрицательно качает головой. Мама растеряна, Амет-агъа, красный от усердия, вспотел. За время их переговоров я набросал несколько четверостиший. Амет-агъа подошел к машине за носовым платком, вытер пот и спросил: «Ну, что поделываешь?» Отвечаю: «Вот, стих написал». Он потянулся ко мне: ну-ка, ну-ка… взял лист, прочитал и решительно шагнул к директору: «Вот, он даже стихи пишет!»… Меня приняли.

В девятом классе, увидев фильм А. Каплера «Она защищает Родину», я так им был  впечатлен, что написал  поэму «Это было в сорок жарких…». Читал ее на конкурсах. Она тоже затерялась, но по прошествии десятилетий вдруг вспомнилась, и я записал ее (правда, несколько четверостиший забылись).

Театр и роли

Любил комиковать дома. Гульсум-битам однажды, отсмеявшись, сказала: «Сен артист оладжасынъ».  Я яро возразил. Но с бабушками и судьбой не спорят – ее предсказание сбылось.

Видно те способности, которые были заложены во мне изначально, переплелись с умениями и способностями, дарованными мне родителями, родными, друзьями и обстоятельствами жизни, которые и сформировали то, кем я являюсь сегодня. И окончательным штрихом в этой череде становлений оказался выбор, когда из четырех желанных направлений: военное училище, физкультурный институт, астрономии и театральный, я остановился на последнем.

Ролей сыграно было немало. Самых разных. Были и комедийного, и драматического, и трагического плана. Все сказочные принцы, пажи или современные нам парни – это копилка первых лет моей работы в театре. Особо любимая роль этих лет – Маугли. Она – первая в моей театральной жизни. Но любима  не только по этой причине. В спектакле   (инсценировку написали мы с другом) было много танцев, сценических драк, превращений и потрясающая музыка группы Пинк Флоид. Как нам позже признавались актеры: такого в Самаркандском театре драмы имени Чехова еще не бывало.

Мне больше нравилось играть острохарактерные роли: Кощей Бессмертный, Баба-Яга в русских народных сказках, Колдун из «Волшебной лампы Аладдина»…

Подарком судьбы оказалась роль Ростовщика из «Петербургского ростовщика» – Некрасова. Мне всегда очень нравилось работать с гримом, и потому превращение тридцатилетнего человека в семидесятилетнего старика представлялось особенно интересным. И если учесть, что спектакль ставился в традициях водевиля, то он подарил, кроме интересной актерской работы, еще танцы и пение.

Петр из пьесы Горького «Последние», Монгомери из «Орлеанской девы» Шиллера, отец Дездемоны — Брабанцио из «Отелло» Шекспира, Пушкин из «Пушкина» Глобы – это дань классическому репертуару.

Роль Александра из спектакля «Звезды на утреннем небе» А.Галина мне особенно дорога. Она оказалась очень созвучна моему личному мироощущению, и мне не приходилось для раскрытия образа придумывать чего-то особенного. Этот спектакль стал знаковым для меня и потому, что впервые в нем прозвучала тема крымскотатарского народа.

Да, ролей было сыгранно много — более или менее ярких: сыщик, перестроечный бизнесмен, мулла, ученый-изобретатель, полковник американской армии, отец мафиозной семейки, ленивый казак, рабочий сцены…

Мечта – сыграть Исмаила Гаспринского

Тема творчества

На день сегодняшний тема номер один – все, что связано с Крымом: история моего народа, его истоки, красота природы и характеров, праздники и трагедии. Что еще волнует? Вопросы пробуждения патриотизма, дружбы народов, справедливости. Тревожит наличие «чиновничьей правды». Не секрет, что  она не спешит реализовывать указы и законы, принятые на высшем уровне, создает искусственные преграды для здорового общения простых людей различных национальностей. «Правда народная» проще, добрее, основывается на дружбе и взаимопомощи.

В годы юности было больше стихов романтического склада («Уйду капелью…», «Ты прикоснись к созвездью Лиры…»), философских размышлений.

Когда наступила пора отцовства, проявилось желание выразить свое родительское отношение к детям (песня «Я веду ребенка по тропинке», колыбельная – «Звезд волшебный хоровод»).

Проза же связана с педагогической деятельностью. Когда были нужны подкрепления научным положениям, брал примеры из своего детства. Получались маленькие рассказы, вкрапленные в основную суть повествования. Так появилась книга «Педагогические этюды».  Правда, она пока не издана.

Собираю материал для книги «Исповедь Деда Мороза». Она в большей степени состоит из наблюдений за детьми.

Пьесу «Как меня зовут?», которую написал еще в Самарканде,  поставить не успел,  но она шла в России. Рассказывается о том, как взаимоотношения людей вызвали планетарную катастрофу. И оставшиеся на острове несколько человек разных рас и национальностей своим поведением определяют: возродится ли человечество или угаснет навсегда?

Моя читательская аудитория в Крыму состоит из родственников и читателей Avdet (за это газете моя огромная благодарность). Я не могу назвать себя поэтом или писателем. И дело не в дипломе Литературного института. Он дает лишь название профессии. А звание поэта, художника или писателя можно только заслужить.

Очень хочется написать пьесу для детей на нашу, крымскую, тему.

Жизнь вдали от Родины

Я чувствую себя в Сибири крымским татарином «в квадрате», потому что знаю: по моему поведению здешние люди будут судить о всем моем крымскотатарском народе. На многочисленных педагогических семинарах с родителями, педагогами, иностранными гостями никогда не скрываю своей национальности – наоборот, всегда гордился и горжусь тем, что я – сын крымскотатарского народа. И, надеюсь, что не дал повода чужбине усомниться в том, что мой народ – добрый, трудолюбивый, честный народ.

Моя супруга Оля (ей больше нравится – Алие) с трудом отрывалась от Узбекистана, очень любит Крым и всех моих родственников. Радуется, когда ее называют «дуду», «тата», при необходимости предупреждает: «сувукъ», «сыджакъ», читает «Къульвалла» и обязательно напутствует: «Алла къолай кетирсин!».

Однажды Родина напомнила о себе неожиданным способом. Это произошло в музее этнографии сибирской культуры, который мы посетили с нашим гостем из Швейцарии. Вышивки, изделия металлические, гончарные и вдруг… вижу небольшой глиняный кувшин с надписью: «Крымъ 1900 г.»! Такой волнующий привет из прошлого.

С мечтами о Крыме

Да, мечтаю жить в Крыму. Попытка у нас была. Еще в первые годы возвращения нашего народа в Крым, я приехал в Симферополь и встретился с главным режиссером крымскотатарского  театра. Мы с ним поговорили о возможности моего трудоустройства. Он был не против, но честно указал на проблему с жильем. «Мы можем помочь только с оформлением участка, но не больше», – сказал Билял. Для нас и это было большим подарком, но в Самарканде мы жили в театральном общежитии и, естественно, средств на строительство дома у нас не было. Я знаю, что многие мои земляки годами жили в землянках, решая свои насущные проблемы, но думал, что заработает какая-нибудь программа государственной поддержки, и нашей семье легче будет осуществить переезд. Возможно, она и была, но я об этом ничего не знал.

Мои родные, пока я служил на Байконуре (1986-88гг), все уже переехали в Крым. Брат Аким с семьей и мамой Селиме купили дом в Старом Крыму, сестры – в Первомайском и Изюмовке Кировского района. Мама очень хотела, чтобы я поскорее переехал в Крым. «Когда же ты будешь рядом со мной?» – говорила она.

Через некоторое время нам пришлось переехать в Томск. Олина мама была в преклонном возрасте и жила одна.

Так получалось, что мы год работали, и этого как раз хватало на то, чтобы в летний отпуск побывать в Крыму. Сначала ездили почти каждый год, потом с перерывами. В последнее время еще реже. Мы с Олей остаемся в Томске, но дочерей – Женю и Эльзару – стараемся отправлять. Эльзара хотела лететь этим летом, но в связи с создавшейся ситуацией ждет изменений к лучшему.

Очень хочется приехать в Крым, встретиться с нашими актерами, художниками, поэтами, писателями, музыкантами. Хочется окунуться в творческий мир крымскотатарского народа, почувствовать его изнутри.

Хочу признаться, что Крыма я знаю мало. Во время приездов время проходило в кругу семьи и гостей (что само по себе – чудесно), поездок на море, редких выходов в музей, в лес или к роднику. Горы, водопады, лесные тропы, многовековые деревья и исторические строения оказались, к сожалению, недосягаемы. Очень хочется узнать родную землю не по кричащим туристическим путеводителям, а через тишину, уединение. Хочется посидеть у какого-нибудь медресе, услышать пенье птиц, журчанье говорливого ручейка,  шелест листвы старого ореха… Набраться  сакральных жизненных сил и идти дальше…

Я очень завидую Евгению Маркову, который с 1886 года работал директором Симферопольской гимназии и училищ Таврической губернии, написавшему «Очерки Крыма». Его книга – это гимн Крымской земле и его коренному народу – крымским татарам. Он исходил-изъездил всю землю полуострова, побывал в самых труднодоступных, памятных местах Крыма. В книге много тепла, смелости и много правды. Во многом я изучал родную землю по его рассказам.

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET