Часть 1
Зачем ты так прекрасен, милый Крым?..
Степей твоих пьянящее дыханье
Сравнимо с фимиамом дорогим,
Назначенным богам для воздыханья.
Ленур Ибраимов.
Родился Эбазер Сетвапов в городе Пап Узбекской ССР, куда попала семья после высылки из Крыма в 1944 г. В этом районе были урановые рудники, где работали в том числе интеллигенты, сосланные туда в 1948 г. по «ленинградскому делу». Эбазеру с детства запомнились эти люди. От них веяло знаниями, благородством и порядочностью. Они всегда, возмущаясь, восклицали: «Как можно называть врагами народа детей?»
Отец Эбазера, Мустафа, рос сиротой. Его родители были состоятельными людьми в Гурзуфе. В тридцатых годах их раскулачили с конфискацией имущества. Мустафу усыновила бездетная семья Сейтвапа-агъа. Когда раскулачивали деда, забрали дом в Гурзуфе, сад, виноградники и табачные поля. Родители матери тоже были раскулачены. Отец матери, Дагджы Эмир Усеин, был парикмахером. Они переехали в Акмесджит (Симферополь), но во время оккупации им опять пришлось вернуться в Гурзуф. В годы войны Мустафа срочно отдал свою дочь Тевиде (мать Эбазера) замуж в 15 лет, чтобы немцы не угнали ее в Германию.
Соседями в г. Папе были ветеран ВОВ Фейзула-агъа Малахаев, участник обороны Ак-Яра (Севастополя) и Крыма, с супругой Анифе-апа. Они помогали женщине растить детей, содействовали в решении повседневных проблем. Отец Эбазера в это время находился в трудовой армии.
В начале 50-х годов семья переехала в Наманган. В конце 50-х годов начало зарождаться национальное движение за возвращение на Родину. Эбазер стал помогать взрослым. В 1960 году он написал письмо Н.С. Хрущеву с просьбой вернуть народ на Родину. Узнав об этом, родственники испугались. Мамин дядя (дайи), Энвер-агъа, воскликнул: ”Ты что, с ума сошел? Нас всех сгноят за твое письмо! Ты не знаешь, что такое советская власть!”
Здесь надо вкратце дать уточнение по биографии Энвера-агъа. Он в 20-х годах был замешан в так называемом деле Вели Ибраимова. В то время гонениям подверглись тысячи людей. И после казни В. Ибраимова Энвер-агъа сумел покинуть Крым и обосноваться в Узбекистане.
«Проживая одно время в Джалалабаде, мы познакомились с нашим соотечественником Фератом-агъа, который до войны служил в НКВД. Он называл ужасающие цифры репрессированных и сосланных после дела Вели Ибраимова. Многие вынуждены были бежать из Крыма и обосновываться в Средней Азии и Азербайджане. Уже в старших классах я стал помогать активистам национального движения собирать подписи для отправки петиций в Москву. Однажды меня избили провокаторы», – вспоминает герой нашей статьи.
В 1967 г. Эбазер был призван в армию. Попал служить в Ак-Яр в береговую охрану. Во время службы за отличную подготовку его хотели послать на учебу в Высшее военно-морское училище в Киев. Но ему помешала запись о национальности. Как вспоминает Эбазер, в кулуарных разговорах руководство в шутку говорило, что этот может увести корабль в Турцию.
После демобилизации Эбазер попытался остаться в Крыму, но не получилось. Вернулся в Узбекистан. Но уже, как говорится, заболел своей мечтой жить на Родине. И ничто не могло его остановить. О твердости его решения свидетельствует следующий эпизод из жизни. Когда Эбазер повторно получал свидетельство о рождении, он сумел настоять, чтобы в свидетельстве в строке «национальности родителей» было написано “крымские татары”. В 1970-е гг. добиться этого в Узбекистане было непросто.
Вот о чем далее рассказывает Эбазер.
…В 1970 году я опять приехал в Крым. Через некоторое время удалось прописаться. Дело в том, что в те годы планировался первый визит американского президента Ричарда Никсона в Москву. И во избежание ненужных на тот момент вопросов по правам человека в Крыму власти прописали значительное число наших соотечественников без всяких проволочек. Лояльно к нашему народу относился и генерал МВД в Крыму Захаров.
В свое время я два месяца был делегатом от национального движения в Москве. Помогал Тимуру-агъа Дагъджи. Он был старшим в группе.
С этого момента началась моя активная работа в национальном движении. Я хорошо знал Мусу Мамута, который в знак протеста сжег себя 29 июня 1978 г. Он скончался в больнице. Об этом сообщил мне в 2 часа ночи активист Осман Османов. Утром я об этом сообщил в Москву генералу Григоренко и Александру Лавуту. Через два часа об этой вести заговорили западные радиостанции. Хоронили Мусу Мамута в с. Бештерек. На похороны съехалось много наших соотечественников со всего Крыма, несмотря на то, что все дороги были перекрыты милицией.
После этих событий состоялось собрание в ПМК, где я работал. Меня обвиняли в антисоветской деятельности, связях с радиостанциями Запада, с московскими диссидентами.
Мне предлагали сотрудничать с КГБ. Обещали прописку в Крыму моим родственникам, квартиру и поступление в вузы Крыма. Я, конечно же, от всех этих предложений отказался.
В первый год проживания в Крыму я познакомился с патриотом нашего народа Ленуром (Леонидом) Ибраимовым. Отец его был крымским татарином, а мать – полячкой. Ленур Ибраимов влился в национальное движение. Стал принимать активное участие в митингах наших соотечественников в Акмесджите. Его квартира стала местом, где всегда могли получить приют крымские татары, которым негде было переночевать. Биография этого патриота нашего народа подробно описана в книге о нем. В свое время в Ташкенте он был осужден на два года за патриотические стихи. Срок отбывал в п. Занги Ата под Ташкентом. Мне неоднократно приходилось навещать его там с Мустафой-агъа (фамилию не помнит, – прим. ред.) и другими активистами национального движения из Ташкента.
Как известно, в борьбе крымскотатарского народа за возвращение на Родину активную помощь национальному движению оказывали такие выдающиеся личности, как академик Сахаров и генерал Петр Григоренко. Во время приезда в Крым генерал Григоренко дважды бывал у нас в гостях дома по ул. Скалистой. Бывал у нас и выдающийся представитель национального движения ученый-физик Роллан Кадыев. Приходилось мне общаться и с одним из лидеров нашего национального движения Джеппаром-агъа Акимовым. Это был высокообразованный интеллигентный человек из числа старшего поколения участников национального движения. Когда он был осужден, я организовал среди молодежи активную переписку с ним для поддержания его духа в заключении. И он с благодарностью отвечал нам и говорил, что получал порой до десятка писем в месяц. У меня были его письма, которые, к сожалению, не сохранились.
В процессе нашей работы мне приходилось общаться с Энвером Сеферовым, одним из первых осужденным за активную деятельность в национальном движении. Дружили мы с патриотами нашего народа Эльдаром Шабановым, Мамеди Чобановым, неоднократно судимым за любовь к Родине. Финансовую помощь национальному движению оказывал Сеитмемет-агъа Таиров, первый секретарь обкома партии Джизакской области. Запомнилась мне молодая патриотка нашего народа Мустафаева Сание, осужденная в Ташкенте за распространение листовок и за то, что она в день траура крымскотатарского народа вывесила черный флаг в пос. Той Тепа. Примером патриотизма для меня была Ганиева Халиде-апа, корреспондент газеты “Ленин байрагъы”. Халиде Ганиева уволилась из редакции в знак протеста писать хвалебную статью об указе 1967 года».
Как вспоминает Эбазер, член горкома партии в г. Намангане Люман Бекиров неоднократно оказывал финансовую поддержку национальному движению.
Будучи уже в Крыму, ему приходилось общаться и советоваться по ряду вопросов с Фикрет-агъа Меметовым и Амди-агъа, ветеранами войны.
Запомнилась Эбазеру молодая энергичная соотечественница Диляра Абдуллаева. Она приехали с родителями из Алмалыка. Девушка стала безоговорочным лидером молодежи. Благодаря ее организаторским способностям, молодежь устраивала массовые протестные мероприятия, способствовавшие дальнейшему закреплению нашего народа на родной земле. К сожалению, ее судьба оказалась трагичной. Она безвременно скончалась от тяжелой болезни.
Слева направо Диляра Абдуллаева, Эбазер Сейтвапов, активистка. 1976-78 ГГ.
Борьба нашего народа за возвращение в Крым была глобальным процессом. Были различные точки зрения на методы и пути возвращения на Родину. Например, знаменитый партизан Бекир-агъа Османов из Ферганы считал, что партия сама исправит свои ошибки и будет содействовать возвращению народа на родную землю. Он постоянно критиковал активистов за связь с московскими диссидентами в надежде на помощь КПСС в решении нашей проблемы.
«Приходилось мне общаться с известной патриоткой нашего народа Эсмой Улановой. Она поменяла свою шикарную квартиру в Москве на жилье в Акмесджите. У нее часто останавливались наши соотечественники.
Меня часто вызывали в КГБ. Угрожали, вызывали в симферопольскую прокуратуру, проводили дома обыски».
Вспоминает Эбазер фронтовика Курбедина-агъа Сулейманова, переехавшего в Крым в числе первых в 1966 году из Намангана. Он тесно общался с героем Советского Союза Абдуреимом Решидовым.
В 70-х годах наши соотечественники часто собирались в центре крымской столице в сквере возле танка – монумента первым ворвавшимся в город во время его освобождения. Народ требовал прописки у себя на Родине. Там часто проходил в штатской одежде нач. УВД генерал Захаров. Надо сказать, что он с симпатией относился к нашему народу. Он был коренным крымчанином и хорошо владел крымскотатарским языком. Эбазер вспоминает курьезный эпизод. Как-то генерал проходил в штатском по площади, и супруга одного из пикетчиков Анафи-агъа Наджие бросила реплику: ”Бахынъыз, о мында хурсагъыны толдуруп юре, биз исе, гъариплер, ачтан оледжемиз… “.
Услышав это, генерал прошел к находящемуся поблизости бутику, купил целый пакет пирожков и принес нашим соотечественникам. Все были приятно поражены его поступком.
У генерала Захарова был помощник Мельничук. Он тоже по силам возможности помогал нашему народу, организовывал приемы, содействовал в прописке.
Самым антикрымскотатарски настроенным был заведующий приемной к председателю Облисполкома Чемодурову чиновник Зубенко. В то время при РОВД функционировал отдел КГБ для борьбы с национальным движением. Возглавлял этот отдел Александр Ильинов. Ходил он всегда в штатском.
Однажды, вспоминает Эбазер, его забрали с работы с утра. Это было в 40 км от Акмесджита в колхозе им. Жданова (возле Новоандреевки). Привезли на “Волге” в город, составили протокол и предупредили, чтобы не занимался национальным вопросом. Как уже говорилось выше, ему обещали всяческие блага, но он отказался от них. Разъяренный начальник крикнул: “Черт с ним! Надо будет, мы и так посадим!“ И в конце добавил: “Будешь дорогу переходить, смотри по сторонам. Встретишь пьяных, обходи стороной. Будешь проходить мимо высокого здания, смотри наверх, чтобы кирпич на голову не упал».
В начале 80-х годов Эбазер работал в Межколхозстрое. Однажды в организации объявили собрание, на котором присутствовало порядка 200 человек. Проводил его парторг организации. На собрании, вспоминает Эбазер, его стали критиковать за антисоветскую деятельность, за связь с московскими правозащитниками, в частности, с Александром Лавутом, главным редактором журнала “Хроника текущих событий”, информировавшего мировую общественность о правах человека в СССР.
Парторг предложил либо выслать его из Крыма, либо завести уголовное дело. Перед собранием нескольких рабочих вызвали в КГБ и стали расспрашивать о нем. Слово взял один электрик и сказал, что никакой антисоветчиной Эбазер не занимается. Все сослуживцы характеризовали его с хорошей стороны. В конце концов меня на время оставили в покое. Жизнь продолжалась, и каждый делал свое дело с мечтой о возвращении народа на родную землю.
Часть 2
В апреле 1967 г. в Наманган приехали два лектора из Ленинграда. Они выступили с лекциями о проходивших судах над писателями Синявским и Даниэлем, которые были осуждены на различные сроки за издание своих произведений за рубежом, а также о Пастернаке, который стал лауреатом Нобелевской премии в области литературы. Книги Синявского и Даниэля были изданы под псевдонимами. В них в сатирической манере описана советская действительность того времени. Эти суды наделали много шуму в литературной общественности страны. Надо сказать, что это были одни из первых попыток показать реальную действительность в стране. Пастернака не судили, но и не разрешили ему получить высокую награду. Разумеется, государство направляло в глубинку лекторов, чтобы донести до народа “измышления отщепенцев, посмевших порочить советский строй”. Но пришли другие времена, и Синявский с Даниэлем были оправданы в 1991 г. А Борис Пастернак в настоящее время является всемирно известным писателем, а ранее запрещенные его произведения в результате перестройки в стране стали издаваться многотысячными тиражами.
Уже в 60-х годах Эбазер увлекался литературой по истории Крыма и партизанскому движению в период ВОВ. Знаком он был с трехтомником Надинского по истории Крыма. Он также прочитал книги Ивана Козлова “В крымском подполье” и “Счастье” Павленко. Во всех этих произведениях тенденциозно и в негативном свете представлен коренной народ Крыма – крымские татары.
После окончания лекции Эбазер встал с места и задал вопрос лекторам, попросив охарактеризовать эти три произведения. А именно, являются они реалистическими или изобилуют измышлениями. Для маститых лекторов из центра, конечно же, был понятен подвох в вопросе. Они, пробубнив что-то невразумительное, быстро собрались и спешно покинули зал. Потребовалось целых 20 лет, пока на эти темы народ стал вести разговоры без опаски.
После лекции директор школы, кореец по национальности, пригласил его в кабинет и спросил, почему он задает такие провокационные вопросы. Эбазер высказал все, что у него накипело на душе. Директор призадумался и ответил ему, что и он является представителем депортированного народа и что Эбазеру в данное время надо хорошо учиться и получить знания в школе для того, чтобы поступить в вуз. А одним таким наскоком невозможно устранить ту несправедливость, которая была совершена против малых народов.
В предыдущем нашем рассказе говорилось как благодаря визиту в СССР президента США Никсона была прописана на родине, в Крыму, группа наших соотечественников, тщетно пытавшихся сделать это на протяжении нескольких лет. Здесь Эбазер сделал уточнение по поводу своей прописки. Его прописали в Крыму на два года раньше.
По прибытии в Крым в мае 1970 года он, как и все соотечественники, столкнулся с вопросом прописки. Надо было устраиваться в такую организацию, в которой было общежитие.
В организациях чинили всякие препятствия. Эбазер поехал в Геническ. Там столкнулся с теми же трудностями. Вернулся назад. Но мир не без добрых людей. На вокзале случайно встретился с сослуживцем, с которым служил в Севастополе. Зовут его Игорь Шикула. Эбазер рассказал ему о своем безвыходном положении. “А ну, пойдем “, — скомандовал друг ему в ответ. Привел он Эбазера в организацию ПЧ (путевая часть по обслуживанию дорог). Игорь обратился к начальнику отдела кадров Мамаю, чтобы тот взял Эбазера на работу. Мамай вызвал комендантшу общежития и сказал, чтобы Эбазера прописали и оформили на работу.
По поводу прописки пошли на прием к руководству Железнодорожного р-на подполковнику Ягодзинскому. Далее оказались на приеме у начальника УВД Крыма Захарова. В конце концов, долгожданная прописка была оформлена.
Мы неспроста так подробно останавливаемся на прописке в Крыму. Кто сталкивался с этим в то трудное время, знает, что эта процедура напоминает название книги классика русской литературы Алексея Толстого “Хождение по мукам”.
Мать Эбазера Тевиде апте прибыла на родину спустя несколько месяцев и столкнулась с той же проблемой. Здесь хочется отметить, что Тевиде апте является родной сестрой классика крымскотатарской литературы писателя Дженгиза Дагъджы.
По поводу прописки Тевиде апте ходила за компанию вместе с близкой подругой Аджимелек Мустафаевой. Ей предлагали самой найти жительницу в Симферополе, которая согласилась бы ее прописать. В конце концов, она нашла такого человека. Это была больная женщина, караимка. Все называли ее баба Рая. Она торговала самыми вкусными караимскими пирожками на рынке. Она страдала ожирением, и Тевиде апте стала ухаживать за ней.
Вскоре мама купила дом на ул. Скалистой. Года два еще по разным причинам ее не прописывали.
Приехал с армии сын Ремзи, служивший в Днепропетровске. Его тоже не прописывали. Мать по этому поводу обращалась в Москву к маршалу Гречко.
Обращалась она и в УВД Крыма. Начальник начал пугать, что ее посадят в тюрьму. На что мать в сердцах ответила ему крымскотатарской пословицей: “Дохлый ишак медведя не боится.“
В конце концов, им удалось прописаться и оформить дом.
Подруга матери Аджимелек Мустафаева с дочерью купили дом в районе Льдозаводского. Их тоже не прописывали. Им с дочерью пришлось мучиться с пропиской еще длительное время.
В дальнейшем Эбазер отправил их в Москву, снабдив адресами А. Лавута и генерала П. Григоренко. Те содействовали им в организации встречи с академиком Сахаровым. Он попросил их дать интервью зарубежным журналистам по поводу бесправного своего положения на родной земле. Это интервью иностранным корреспондентам получило широкую огласку. Когда они возвращались в Крым, перед самым въездом на полуостров к ним подошли сотрудники органов и предложили отказаться от своего интервью, пообещав взамен прописку. Они отказались.
В конце концов после всех этих мытарств их прописали в Симферополе. Это были 80-е годы.
Борясь за свои права на Родине, крымскотатарская молодежь, уже проживавшая в Крыму, набиралась опыта. Помогали тем, кто только прибыл в Крым и пытался обосноваться на родной земле, организовывали различные мероприятия, сплачивавшие народ.
Все это, конечно, власти не нравилось, и она старалась упреждать планы активистов перед какими-либо мероприятиями протестного характера.
Эбазер рассказывает, что его семь раз вызывали на военные сборы от военкомата в преддверии значимых дат, когда молодежь хотела организовать какие-либо митинги.
Вот один из таких примеров. В 1975 году в начале мая Эбазера призвали на военные сборы в воинскую часть на ул. Калинина. 17 мая командиру сборов поручили прочитать лекцию о дружбе народов СССР. Собралось около 50 человек. Солдаты сказали командиру, чтобы он не разводил демагогию, а лучше бы рассказал, что там татары затеяли на 18 мая. Капитан ответил: “Мне все это уже надоело. Пусть Эбазер расскажет, что они планируют.“ Эбазер в течение 40 минут рассказывал солдатам о бесправном положении нашего народа на родной земле. Капитан, с интересом слушавший вначале лекцию, в конце вдруг всполошился и закричал: ”Ребята! Вы что здесь делаете? Хотите, чтобы меня сослали в Сибирь?“ На этом лекция Эбазера закончилась. Немного погодя все вышли во двор. Спустя несколько минут туда же вышел командир полка в звании полковника. Все подчиненные, зная его крутой нрав, быстро удалились со двора. Эбазер остался один. «Увидев меня, – рассказывает Эбазер, – командир поманил пальцем к себе и стал расспрашивать, что у нас за праздник 18 мая. Я стал ему подробно рассказывать о трагической судьбе нашего народа. Когда я закончил свой рассказ, он призадумался, огляделся по сторонам и, убедившись, что по близости никого нет, сказал мне: “Я сам мордвин по национальности и желаю успеха вашему народу в его нелегкой борьбе“.
В свое время лауреат Нобелевской премии писатель А.И. Солженицын 25% от суммы премии передал правозащитному движению в СССР. Эта помощь выделялась наиболее пострадавшим борцам за справедливость. Среди них были 10 представителей нашего народа.
Для передачи этих денег из Москвы в Крым приезжал один из представителей диссидентского движения. Эбазер сопровождал его при выполнении этой миссии.
Несмотря на неимоверные трудности, народ боролся за возвращение на родную землю. Все верили в то, что рано или поздно остальная часть наших соотечественников, проживающих на чужбине, вернется в Крым. Все жили одной мечтой. Но до исполнения этой мечты было еще далеко.
Энвер МУРАТ
