Одно из основных свойств крымскотатарского искусства – его чрезвычайный эклектизм. Крымское ханство, подпавшее под влияние Стамбула со времени Менгли Герай хана, было главным источником этих разнообразных веяний. Однако столь совершенные образцы крымского творчества, как Ханская мечеть в Кезлеве (Евпатории) или надгробные сооружения Бахчисарая, объяснить одним влиянием Стамбула значит в корне миновать их сущность. Связанный своими портами со всеми очагами мировой культуры художник мог выбирать что угодно из художественного багажа прошлого.
Крымцы времен ханов переживали столь пышный расцвет своей национальной жизни, что сумели все эти влияния изнутри и извне сплавить в один конгломерат стиля, который отличался новыми мотивами, полными архитектурного и декоративного остроумия.
Отколовшись от Золотой Орды, крымцы стали проводниками монгольско-тюркской культуры и в своем искусстве. Самое важное, очевидно, было принесено именно оттуда, но трансформировалось в более нежные, изящные формы и образцы. Другое начало, почти противоположное, мощное и монументальное, по всей вероятности, происходит из Мангупа – это готско-мангупское начало, аскетическое в употреблении украшений. Это начало можно проследить в руинах Мангупского дворца, полуразрушенном дюрбе с двориком в Бахчисарае.
К этим коренным началам, образующим ядро искусства крымских татар, необходимо прибавить целый ряд более или менее значительных наслоений.
Прежде всего нельзя не упомянуть об эллинском влиянии, воздействующем не столько извне, сколько через архитектурные памятники. Ансамбли домов и лавок с портиками, поддерживаемыми колоннами-столбами, подобно феодосийским старым торговым рядам, есть результат влияния как антично-эллинского, так и вообще восточного. Зато чистота и ясность линий некоторых орнаментов художественной промышленности – изящный силуэт глиняных сосудов.
Арабский и арабско-персидский стили оказали свое влияние в создании самой концепции мусульманского храма, в прекрасной вершине арки, с едва заметным устремлением к подковообразности, как в верхнем ряду ложных арок Мавзолея Диляры Бикеч.
К числу значительных влияний, пришедших из Стамбула, нужно упомянуть еще влияние византийского стиля, совершеннейший образец которого представляет Айя-София. Ханская мечеть в Кезлеве, заброшенные мечети Эски-Сарая, надгробные мечети-усыпальницы, дюрбе на ханском кладбище в Бахчисарае – вот лучшие продукты этой стилевой струи.
Но, с другой стороны, руины византийской культуры в самом Крыму, множество капителей, колонн, орнаментированных плит, разрушенных базилик Керчи, Херсонеса, Кефе (Феодосии), находясь постоянно перед глазами крымскотатарских художников, отслаивались в их творческом сознании, создавая новый тип крымско-византийского убранства и орнамента.
Элементы итальянского ренессанса в виде характерных орнаментальных мотивов и симуляций растительных элементов, высекавшихся большей частью на поверхности надгробных плит.
После Ренессанса следует влияние барокко уже времени русского владычества, своеобразного рококо времени Крым Герай хана и позднее новейшего арабско-персидского стиля. Эти последние влияния сказались главным образом в некоторых деталях отделки Бахчисарайского дворца, богатых домов.
Одной из особенностей искусства крымских татар, как и большинства восточных искусств, является склонность к отвлеченным абстрактным построениям. Художник не удовлетворяется стилизацией, абстрагированием нормальных форм, созданием отвлеченных и типовых сосуществований, он просто отказывается от всякого реального материала.
Изобразительное искусство крымских татар лишено всякой изобразительной тенденции. Вот почему и нет в пластическом искусстве ханского Крыма ни живописи, ни скульптуры как самостоятельных искусств. Рассматривая крымскотатарское творчество, можно говорить лишь о зодчестве, декоративном искусстве, художественной промышленности.
Крымскотатарское искусство не изображает ничего, оно не изобразительно, – и вся сущность его построена на живописных формах и пятнах, одухотворенных законами ритма.
В то время, как западноевропейское искусство стремится к единству и общности впечатления, крымскотатарский стиль проявляется всегда в многообразии и дробности отдельных элементов. Вспомним любой западноевропейский дворец, любой христианский храм, прежде всего нас поражает в них закономерность композиции, соподчиненность деталей в выражении общего, подчеркивания основного и намеренная затушеванность второстепенного.
Взглянем на Бахчисарайский дворец. Глаз не может охватить единой общей идеи, не может остановиться на одном главном предпочтительно перед другими.
Крымскотатарское искусство не нуждается в строгой системе, в законах равновесия и симметрии, соподчиненности общему плану, оно импульсивно, оно стремится по естественному руслу, следуя его неровностям и изгибам, прибавляя один мотив к другому.
Так и зодчий Бахчисарайского дворца не делил целое на части, соподчиняя их друг другу, он просто нанизывал одно частное за другим, как бы приставляя одно помещение к другому, и вся прелесть его создания в ритмичности его души.
Проанализировав все стилевые направления в крымскотатарском искусстве, отметим, что оно отличалось подлинным мастерством исполнения, изяществом стиля. Впитав, как губка, все внешние влияния, художник сумел выбрать свое направление в разнообразном водовороте веяний и оставил нам совершеннейшие образцы своих творений.
Я.ИВАШКЕВИЧ
