Если опираться на последние антроплогические и этногенетические исследования, то можно сделать вывод о том, что в «крови» крымскотатарского народа присутствует почти все население Евразии. Согласно исследованиям популяционной генетики, в генофонде крымских татарах наблюдается один из мировых максимумов по многообразию гаплотипов (наборов ДНК в Y-хромосоме), в несколько раз превышающий их присутствие у многих индоевропейских народов. Практически такой же результат получен в результате генетико-антропологических исследований на основе изучения структуры волос и других антропологических данных. Вывод этих исследований звучит следующим образом: «крымские татары» не являются моноэтнической группой, а представляют собой сложный полиэтнический композит.
Наверное, даже не стоит задаваться вопросом хорошо это или плохо, потому что уровень подобных оценок даже близко не передает всю сложность и многоаспектность данной ситуации. Но одно следствие из нее можно вывести вполне определенно: чем более точными и глубокими становятся научные исследования в области природы человека и чем в большей степени они будут использоваться в области изучения этногенетических процессов, тем более шаткой останется основа для различных исторических и этноисторических спекуляций вокруг этнической истории крымскотатарского народа.
Возможно, подобные исследования помогут и нам самим разобраться в собственных «глубинах», лучше понять особенность нашей истории, культуры, духовной жизни, ценностей и предпочтений, национального сознания. Одним словом, то, что называется национальная самобытность.
Например, почему, мы как этнос достаточно легко адаптируемся в культурной среде других народов? Быстро осваиваемся и легко ориентируемся в ней, что особенно заметно по нашей истории в 20 веке и жизни в местах насильственной высылки. Проживая в Средней Азии, мы впитали многие восточные традиции, отношения и ценности. И не только общевосточные, характерные для проживания в Средней Азии, но и региональные. Уже в процессе возвращения в Крым обращали на себя внимание отдельные специфические качества, характерные для групп крымских татар, проживающих ранее в Самарканде, Ташкенте, Ферганской долине. Замечались особенности и тех, кто вернулся из Краснодарского края и Казахстана. Не буду утверждать строго, так как речь идет о достаточно субъективной сфере, но например «самаркандским» крымским татарам приписываются такие качество как оборотистость и смекалистость, ташкентским – уравновешенность, ферганским – деловитость. Приходилось слышать о том, что краснодарцы отличаются решимостью, особенно в экстремальных ситуациях.
Можно обнаружить много интересного в этой сфере, если проводить социологические исследования. Но дело даже не в том, что подобные региональные особенности существует. Важно то, что в нашем народе существует вполне определенная тяга к групповой самоидентификации, которая впоследствии достаточно долго сохраняет свою устойчивость и вызывает более предпочтительные отношениям внутри группы, чем к внешним респондентам.
Мы заново формируемся как единый национальный массив в Крыму, а уже начинают выделяться такие региональные группы, как бахчисарайская и судакская. На подходе симферопольцы, а за ними и другие. Плюс к этому сегодня начинают возрождаться субэтнические настроения, и становится актуальным старое межевое отличие крымских татар – деление на степных, предгорных, южнобережных. Причем наблюдается тенденция к появлению еще более тонких различий уже внутри указанных групп.
Повторю, что само по себе появление подобных групповых интересов и предпочтений не является ни позитивным, ни негативным явлением. Это зависит от того, в какой реальной ситуации они проявляются. Скорее всего, это явление отражает высокую активность этнодинамических процессов в крымскотатарской среде. Или иначе, обновление этноса, вызванного прохождением через ряд непростых исторических и социально-политических условий. В общий период «депортация – возвращение» мы испытали на себе процессы, который технологически можно описать как: (1) разделение на отдельные составляющие, (2) существование в разобранном состоянии, и, наконец, (3) соединение в единое целое. Причем для того, чтобы этнос окончательно сформировался в новом для себя состоянии, может понадобиться время, равное жизни двух-трех поколений крымских татар, изначально появившихся в Крыму.
По крайней мере, мы должны будем пройти этап «притирки» друг к другу достаточно различных культурных, ценностных, ментальных напластований нашего сознания. В котором будут отстаивать себя и противостоять друг другу традиционное крымскотатарское и современное глобальное идентичности, советские и новые постсоветские системы ценностей, восточный и европейско-рыночный менталитеты, различные этнические и субэтнические предпочтения, и многие другие качества и особенности нашего сознания, которые сегодня иногда трудно даже выделить и чётко обозначить.
В этот период, конечно, очень важно укреплять свою общенациональную идентичность, то есть понимание того, что, прежде всего, этнически мы крымские татары, а затем уже все остальные группы, субэтносы, слои, прослойки и так далее. И это совсем не просто, учитывая давление современных глобализационных процессов, с одной стороны, и появление внутриэтнических групповых интересов, которые иногда начинают конкурировать друг с другом, с другой.
Но, возвращаясь к нашему этногенетическому разнообразию, можно сказать, этот фактор уже сам по себе дает очень хороший повод для оптимизма. Дело в том, что наличие в «крови» этноса разнообразных генетических корней, говорит об общей тенденции в нем впитывать, вбирать в себя, поглощать, а не о разделении, размежевании, обособлении.
Нузет АЛИ
