Адиле ЭМИРОВА, доктор филологических наук, профессор
Празднично-яркая, экзотическая и притягательная природа Крыма, его богатая история, сложившаяся на основе перманентных процессов дивергенции и конвергенции сотен племен и народов, колоритная мозаика его совокупной культуры — все это издавна привлекало внимание художников слова, кисти, звука и служило питательной почвой для их творчества.
«Крым я люблю, как говорится, с первого взгляда и на всю жизнь, люблю, как любят его все или многие люди, пишущие стихи и любящие поэзию. У меня много стихов о Крыме, и сказать о том, почему, за что и как я его полюбил и люблю, сказать об этом прозой лучше и больше, чем сказано в этих стихах, я не сумею», — так написал Б.А.Чичибабин в одном из писем читателю [1]. «Крымские прогулки» (1961), «Черное море» (1962), «Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели» (1966), «Еще недавно ты со мной…» (1968), «Месяц прошел и год, десять пройдет и сто…» (1970), «Херсонес» (1971), «Памяти Грина» (1975), «На могиле Волошина» (1975), «Чуфут-кале по-татарские значит «Иудейская крепость» (1975), «С.Славичу» (1976), «Судакские элегии» (1972, 1982), «Феодосия» (1984), «Дельфинья элегия» (1984), «Ежевечерне я в своей молитве…» (1984), «Коктебельская ода» (1984), «Воспоминание» (1984) и др. — эти стихи Б.Чичибабина прямо или опосредованно связаны с Крымом. Их условно можно разделить на два тематических цикла: философское осмысление бытия и татарский Крым.
В стихах первого цикла звучит гимн прекрасной природе Крыма, которая притягивает взор и душу:
Дразнит прозу мою,
брызжет в раны веселый обидчик,
чья за мутью и зеленью
так изумительна синь …[2, с. 77]
…Море хлопает в мол.
Море мокрые камешки сыплет.
Им никто не насытится.
Море и мертвых живит… [2, с. 78]
Та же тема развивается в стихотворениях «Месяц прошел и год, десять пройдет и сто…» и «Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели».
…дышит — поет внизу море в барашках белых…
Чайки сулят покой. Звездно звенят цикады…
Ласточкино гнездо, Ласточкино гнездо —
Нежного неба зов, южного моря берег. [2, с. 79].
Там у синего моря цветы на камнях розовели
И дремалось цветам под языческий цокот цикад…
Жарко-ржавые пчелы от сока живьем осовели,
Черкал ящерок яркий. Скакал по камням богомол [2, с. 113].
Однако тема радостного единения с природой крымского Эдема перемежается в них с мотивами тоски и безысходности и даже перекрывается ими:
Я от кривды устал, я от горнего голода высох,
Не смеются глаза, и улыбкой не красится рот…
Там нам было тепло. А бывало, от стуж коченели.
Государственный холод глаза голубые гасил… [2, с. 113]
Тематически примыкает к предыдущему и стихотворение «Еще недавно ты со мной…», являющееся на первый взгляд гимном красоте обнаженной любимой:
И мир был только сотворен,
и белка рыжим звонарем
над нами прыгала потешно.
Зверушка, шишками шурша,
видала, как ты хороша,
когда с тебя снята одежда…
Водою воздух голубя,
на обнаженнную тебя
смотрела с нежностью Массандра… [2, с. 224.]
Но и здесь гимн женской красоте — по прихоти контрастной ассоциации — прерывается криком отчаяния и боли:
Как ни стыжусь текущих дней,
Быть сопричастником стыдней, —
Ох, век двадцатый, мягко стелешь!…
И далее сформулирована этическая максима:
…но злом дышать невмоготу
тому, кто видел наготу
твою на южном побережье [2, с. 225].
Тема вечности и древности Крыма реализована в стихах «Херсонес», «Чуфут-кале по-татарски значит «Иудейская крепость», «Феодосия». Херсонес — античное городище, где «…лира у моря для мудрых поет / про гибель великой культуры…» [с. 223]; Феодосия-Кафа, подарившая поэту сплетение причудливых ассоциаций: Одиссей — «рыцарь чумазый под белой чалмой»— Грин — Пэппи — Айвазовский («…лучше о Вечности поговорить / со стариком Айвазовским.. .» [2, с. 319] — Мандельштам — все это Крым. Это — История. Это — Вечность.
Философское осмысление сущностных вопросов бытия — жизни и смерти, добра и зла, любви и обиды, вины и покаяния — сквозная тема стихотворения «Ежевечерне я в своей молитве…», примыкающего к крымскому циклу стихов Б.Чичибабина:
Все вглубь и ввысь! А не дойду до цели —
На то и жизнь, на то и воля Божья.
Мне это все открылось в Коктебеле
Под шорох волн у черного подножья [2, с. 323].
Современники и друзья поэта отмечали, что в его стихах 80-90-х годов «…все чаще стали прорываться ноты усталости от самого себя, возникала даже досель не свойственная ему внутренняя расслабленность. Рождалось досадливое чувство повторяемости, монотонности». [3, с. 8.] В стихотворении «Дельфинья элегия» поэт сравнивает себя с подопытным дельфином на карадагской биостанции. Ему здесь, в этом замкнутом и душном мире, одиноко и безысходно:
Я разлучен с родимой бездной,
мне все враждебно и непрочно,
и надо мной не свод небесный,
а потолок цементно-блочный…
…И вот — в пяти шагах от моря,
От неба синего и рая —
Я с неразумия и горе
Никак не сдохну, умирая [2, с. 322].
Трагическая тема была не минутным явлением, а перманентным мотивом жизни и творчества поэта. Вот так заканчивается последнее его стихотворений:
Не мои ни пространство, ни время,
ни с обугленной вестью тетрадь.
Не под силу мне бренности бремя,
Но от бесов грешно умирать.
Быть не может земля без пророка.
Дай же сил мне, — кого-то молю, —
Чтоб не смог я покинуть до срока
Обреченную землю мою [2, с. 415].
Второй цикл стихов поэта, условно названный «Татарский Крым», представлен стихотворениями «Крымские прогулки», «Судакские элегии» и «Черное пятно». Пафос этого цикла выражен в строке из «Судакских элегий»: «Как непристойно Крыму без татар».
В стихотворении «Крымские прогулки» лирическим героем является сам автор, и авторская позиция выражена прямо, в лоб:
…Улочками кривыми
в горы дышал и лез.
Думал о Крыме: чей ты,
кровью чужой разбавленный?
Чьи у тебя мечети,
Прозвища и развалины?
…Люди — на пляж, я — с пляжа,
там у лесов и скал,
«Где же татары?» — спрашивал,
все я татар искал….
Шел, где паслись отары,
Желтую пыль топтал.
«Где ж вы, — кричал, — татары?»
Нет никаких татар…
Родина оптом, так сказать,
Отнята и подарена, —
И на земле татарской
Ни одного татарина [2, с. 73-74].
Эта же тема развивается во второй части цикла «Судакские элегии»:
Мне с той землей не быть накоротке,
она любима, но не богоданна.
Алчак-Кая, Солхат, Бахчисарай…
Я понял там, чем стал Господень рай
после изгнанья Евы и Адама.
Как непристойно Крыму без татар!
Шашлычных углей лакомый угар,
Заросших кладбищ надписи резные,
Облезлый ослик, движущий арбу,
Верблюжесть гор с кустами на горбу,
И все кругом — такая не Россия [2, с. 227].
(Ассоциация: в главе «Конец концов» романа-эпопеи И.С.Шмелева «Солнце мертвых» несколько раз повторяется: «Чужая земля, татарская» [4].)
В 1987 г., после двадцатилетнего отлучения поэта от литературы, журнал «Новый мир собрался дать подборку его стихов, в том числе и «Судакские элегии». В ответ на просьбу И. Роднянской изменить строку «Как непристойно Крыму без татар» Б.Чичибабин написал ей: «Без татар Крым — не Крым, ненастоящий Крым, не тот Крым, который видел, и который описал, и в какой на всю жизнь влюбился Пушкин, который видели и любили Толстой и Чехов, Ахматова и Цветаева, Паустовский, Пришвин, Сергеев-Ценский; это какой-то искусственный, экзотический, специально для курортников и туристов придуманный и сделанный заповедник… Они (татары) были исконным местным населением этой земли, они были народом, пустившим корни в эту землю, обжившим ее, одухотворившим ее названиями гор, поселков, мифологией, памятью, верой, мечтой, они стали и были душой Крыма. И когда эту душу искусственно, насильственно изъяли из тела и тело осталось без живой души, но с какой-то тенью ее, с каким-то кровоточащим следом ее, с памятью о ней, — татар нет, а татарские названия остались, — это не только трагично, грустно, страшно, но в этом есть что-то неподлинное, притворяющееся, неестественное, стыдное, непристойное.» (Из архива Б.Чичибабина. Выделено Б.Ч.)
Несмотря на сопротивление поэта, эта строка была заменена на такую: «Я шел тропою горестей и кар». И только в цитируемом издании [2] она обрела первоначальный вид: «Как непристойно Крыму без татар» [2, с. 227].
История создания стихотворения «Черное пятно» отражена в переписке А. Эмирова и Б.Чичибабина (1990 г.) [1]. Из письма А.Эмирова: «Ваше имя я впервые услышал от моего учителя Эшрефа Шемьи-заде, который в 1976 г. рассказал мне по секрету, что именно Вы, а не Твардовский или Евтушенко, являетесь автором популярного среди крымских татар стихотворения «Черное пятно»… В дополнение «к раскрытию тайны» Эшреф-агъа рассказал, что он встречался с Вами в Харькове».
В ответном письме поэт подтвердил факт встречи с крымскотатарским писателем Э.Шемьи-заде, однако написал, что он не помнит такого своего стихотворения: «Наша встреча в Харькове и его рассказы «вдохновили» меня на небольшой стихотворный отклик, который я передал для распространения в дружеском кругу. Черновика у меня не осталось, и стихов этих я совершенно не помню. Может быть, в Вашем письме речь идет об этих стихах? Если да, то они написаны наспех и потому (повторяю, что я их не помню) вряд ли имеют какую-нибудь поэтическую ценность, но, пожалуй, там что-то говорилось о черном пятне, которое необходимо как можно скорее стереть» [1].
По свидетельству вдовы поэта, Л.С.Карась-Чичибабиной, черновик этого стихотворения (в неоконченном виде) сохранился, оно вошло в сборник [5, с. 142-144]. Первая публикация стихотворение состоялась в № 2 (4) за 1993 г. крымской газеты «Мераба» с посвящением Эшрефу Шемьи-заде [1]. А.Эмиров свидетельствует: «…Борис Чичибабин прислал мне от руки написанный текст «Черного пятна», который хранится у меня» [5, с. 145].
Стихотворение «Черное пятно» состоит из 13 катренов, в одном из которых действительно есть такие строки:
Постыдных дел в добро не красьте, —
живым забвенья не дано, —
скорей с лица Советской власти
сотрите черное пятно!
Не удержать водою воду,
не загасить огня огнем, —
верните родину народу,
его душа осталась в нем!
Мыслитель и художник, патриот, ощущавший чужую боль как собственную, Б.Чичибабин страстно любил Крым и был одним из печальников (см. [6]) татарского Крыма.
Литература:
1. Чичибабин Б.А. Крымские прогулки. Из
письма А.Эмирову // Газета «Мераба» («Здравствуйте»). —
Симферополь, 1993. — № 2 (4).
2. Чичибабин Б.А. В стихах и прозе. — Харьков: Фолио; Каравелла, 1998. — 463 с.
3. Борис Чичибабин в статьях и воспоминаниях. — Харьков: Фолио, 1998. — 463 с.
4. Шмелев И. Солнце мертвых. Эпопея // С того берега. Писатели русского
зарубежья о России. Произведения 20-30-х гг. Книга первая. — М.: Водолей, 1992.
-С. 241.
5. Чичибабин Б. Раннее и позднее. — Харьков: Фолио, 2002. — 479 с.
6. Эмирова А.М. Печальники татарского Крыма: Б.Чичибабин и В.Некипелов.
(Поэтическая перекличка через 30 лет) // М.А.Волошин — поэт и мыслитель.
Материалы Международной научной конференции. Крым, Коктебель, 17-21 мая 1999. —
Симферополь: Крымский Архив, 2000. — С. 106-114.
