Кырк-Азизлер. Фото. 1924 г. Экскурсия татарской художественнопромышленной школы на раскопках. Третий справа стоит У. А. Боданинский (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 26. Л. 50).
План статьи
- Подготовка к экспедиции
- Экспедиция А. С. Башкирова в Бахчисарае (урочища Эски-Юрт и Азис) – первый шаг в изучении материальной культуры прошлого крымских татар. Описание хода работ исследователей.
- Каким увидел Кырк-Азислер руководитель экспедиции Башкиров: описание могильных камней, дюрбе и погребений. Вскрытие могил.
- Фиксация древностей в самом Бахчисарае
- Интерес населения к раскопкам в окрестностях Бахчисарая
- Что планировали сделать в рамках исследования: «институт татароведения» и др.
- Археологические работы в Старом Крыму в 1925 г.
- Как различные ученые инстанции не могли договориться о раскопках в Солхате
- Этнографическая экспедиция по Крыму (исключая Керченский полуостров и южный берег) Боданинского
- Археологические исследования в Старом Крыму в 1926 году. Что нашли историки?
- Раскопки на территории Чуфут-Кале 1928 г.
- Находки фундамента Ашлама-Сарай, древнего водопровода, источника «Хамам чокрак»
- Ремонтно-реставрационные работы под руководством архитекторов различных объектов в Бахчисарае: мечети Ешиль Джами XVIII в., мавзолей Эски-Дюрбе XV в., древние торговые ряды Кавафлар-сырасы.
[Бочаров С. Г., Ситдиков А. Г.]
В октябре 1921 г. в составе Советского Союза была образована Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика. После завершения Гражданской войны, события которой были особенно тяжелы для Крыма, советское правительство хотело получить поддержку «на местах» Одним из проявлений этой политики в гуманитарной сфере была организация этнографической экспедиции в Крыму. Идея экспедиции зарождается в 1923 г. и ее инициаторами выступают заведующий КрымОХРИСом[1]Александр Иванович Полканов и директор Государственного дворца и музея татарской культуры в г. Бахчисарай (музей получил официальный статус по постановлению Президиума Совета Народных Комисаров Крымской АССР от 18 марта 1922 г. (Эминов, 2011, с. 55), глава Бахчисарайского отдела КрымОХРИСа Усеин Абдрефиевич Боданинский.
Поддержки в организации экспедиции в 1923 г. А. И. Полканов и У. А. Боданинский искали у ведущих научных учреждений страны. Ими были прочитаны доклады в Музейном отделе Главного управления научными, музейными и научно-художественными учреждениями (Главнаука) Народного комиссариата просвещения (Наркомпрос) РСФСР, во Всероссийской Научной ассоциации востоковедов при Центральном исполнительном комитете СССР (Москва) и в Академии Истории материальной культуры (Петроград) (Эминов, 2011, с. 56).
В следующем, 1924, году эта идея была поддержана властями Крымской Автономной Советской Республики. На заседании Ученого совещания при заведующем КрымОХРИСом, состоявшемся 28 марта 1924 г., был рассмотрен план археологических раскопок и разведок на текущий год. Помимо крымских специалистов, к работе планировалось привлечь сотрудников Научной ассоциации востоковедов при ЦИК СССР. План был озвучен в докладе А. И. Полканова.
Предполагалось вести работы на Гераклийском полуострове в окрестностях Севастополя, в Бахчисарае и Старом Крыму. На Гераклее надлежало обследовать и раскопать открытые недавно сооружения мегалитического типа и кольцеобразные погребения. В Бахчисарае провести исследования погребений в районе Азиса и Эски-Юрта. В Старом Крыму – «места так называемого дворца и др».
Постановили: «План раскопок утвердить. Настоятельно ходатайствовать перед Научной Ассоциацией Востоковедения об открытия кредита на раскопки и обследования памятников Ираклийского полуострова, учитывая что по своему состоянию они могут погибнуть. Просить ассоциацию также об отпуске кредитов на раскопки в Бахчисарае и в Старом Крыму» (Архив ИИМК. ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 107. Л. 2-3).
Работы 1924 г. были профинансированы Центральным Исполнительным Комитетом Крымской АССР (КрымЦИК), Советом Народных Комиссаров Крымской АССР (Крым-Совнаркомом) и Научной ассоциацией востоковедения.
Летом 1924 г. сотрудники Бахчисарайского дворца-музея и КрымОХРИСа У. А. Боданинский и Осман Нури Асанович Акчокраклы предприняли ознакомительную поездку в г. Старый Крым для определения объектов и объемов археологических исследований (Боданинский, 1930, с. 6). Однако, начать раскопки в Старом Крыму в соответствии с планами Крым ОХРИСа в этом году не удалось.
Начальником экспедиции был назначен член президиума, заведующий историко-этнологическим отделом Всероссийской Научной ассоциации востоковедения, профессор Илья Николаевич Бороздин. Открытый лист 43/7312 на право проведения археологических раскопок в пределах Северного Кавказа и Крыма был выдан Отделом по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Главнауки Наркомпроса РСФСР 20 июня 1924 г. Алексею Степановичу Башкирову – профессору, штатному преподавателю археологического отделения факультета Общественных наук 1-го Московского государственного университета и ученому секретарю Центральной комиссии по изучению турецко-татарских древностей Научной Ассоциации Востоковедов (подлинник этого документа хранится – Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 111. Л. 20).
Лето 1924 г. А. С. Башкиров провел в экспедиции в Дагестане, затем в сентябре приступил к раскопкам античных объектов в Крыму на Гераклейском полуострове (Бороздин, 1925, с. 3-9). Приступить к исследованиям в окрестностях Бахчисарая он смог только в октябре этого года, времени для исследований в Старом Крыму уже не осталось. Помимо А. С. Башкирова, в раскопках принимали участие директор Бахчисарайского дворца-музея У. А. Боданинский, преподаватель Крымского педагогического института и член археографической комиссии КрымОХРИСа О. Н.-А. Акчокраклы, заведующий археологическим отделом Центрального музея Тавриды и член Ученого совещания при заведующем КрымОХРИСом Николай Львович Эрнст. Ход работ на могильнике КыркАзислер[2] в местности Эски-Юрт под Бахчисараем можно восстановить во всех подробностях, основываясь на дневниковых записях А. С. Башкирова (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 25. Л. 95-111) и У. А. Боданинского (Фонды БИКАМЗ. КП 9522-381. Л. 2-10).
Башкиров так описывает ход работ в области изучения татарской культуры на территории урочища Эски-Юрт и Азис в окрестностях Бахчисарая: «После работ на Гераклейском полуострове я, по заданиям Научной Ассоциации Востоковедения и по приглашению Крымского отдела по делам музеев и охраны памятников (Крымохрис), производил археологические изыскания на средства Крымсовнаркома в районе Бахчисарая в урочище Эски-Юрт и Азис. В этом районе, можно определенно сказать, сделан первый и глубоко интересный шаг в изучении материальной культуры прошлого крымских татар. Сотрудничали со мной заведующий Бахчисарайским дворцом и музеем У. А. Боданинский, старший мастер херсонесских раскопок Н. З. Федоров, та же группа севастопольских крымоведов и художник-архитектор О. Г. Бонч-Осмоловская.
Так как означенная работа была в данном регионе первой, то предстояло к ней подойти с сугубой осторожностью. Согласно намеченному плану, по осмотре территории было произведено возможно точное описание состояния Эски-Юрта и Азиса до момента производства каких-либо на поверхности земли работ, то есть произведена фиксация территории и ее памятников в том виде, в каком она была до нас, составляя топографический план с нанесением на него всего того, что связано с деталями природных условий и предметами дел человека.
После археолого-топографической фиксации изыскания сосредоточились на наиболее рельефном пункте, называемом Кырк-Азислер (40 святых), с детальнейшим изучением его остатков на поверхности и на обследовании уцелевших частей древних построек, мавзолеев Азиса и других видимых остатков древностей. Кырк-Азислер представляет слегка возвышенный тремя полуовальными частями пункт, ограниченный и пересеченный тремя дорогами, покрытый сухостойными травами, среди которых масса могильных памятников или в виде надгробий, или в виде сильно разрушенных монументальных сооружений (тюрбе).
Первые представляют тип однорогих и двурогих (известных в Крыму раньше) тюрбеобразных и медрессеобразных (представляющих архитектуру в миниатюре), гробовидные с двухскатными широкими и узкими крышами, вертикальные с челмовидными вершинами и другие формы рассеянные на поверхности. Второе – монументальные сооружения представляют обширные купольные гробницы выложенные в квадратном вырезе (впущенные) в скалы с коллективными погребениями. Из последних подвергнуты обследованию те, которые находятся в разрушенном виде, где обнаружены почти все части, по которым можно проследить и материал и технику и стиль с изучением плана и других архитектурных деталей. Для более точного изучения была открыта купольная гробница, хорошо сохранившаяся в своей основной нижней части с потревоженными погребениями.
Надгробные памятники дали нам, кроме своих разнообразных форм, и глубоко интересную орнаментику состоящую из геометрических растительных элементов древних традиций и новые веяния на этом фоне – традиции общесредневекового искусства обширного бассейна Черноморья и, в особенности, арабо-византийского. Любопытная черта здесь и в том, что здесь на мусульманских памятниках встречаются изображения животных (птиц) и человека, черта хотя и не чуждая в мире ислама, но редкая; таковую мы встречаем ярко в Персии, сказывается она в Туркестане (рельефно на портале Самаркандского медресе Шир-Дор) и в Дагестане (хотя бы рельефы аула Кубачей), сопровождаемые орнаментального типа арабесками и надписями.
На многих наших надгробиях имеются надписи. Надписи покрывают разные места памятников, но преимущественно в частях, которые или над головой покойника, или над ногами. Обычно они содержат имя с указанием на его общественное положение, место его происхождения, а также на время его смерти, изредка на памятниках встречаются обычные в данном случае изречения из Корана.
Небезынтересно привести сюда для иллюстрации содержание некоторых надписей в русском переводе: Так, например: надгробие № 4 на западной его стороне имеет надпись: «Этот райский сад (образно могила) принадлежит Сейфеддину, сыну Гази»; и на восточной стороне: «Это (т. е. смерть) произошло в год 809» (1406 г. нашей эры)
Надгробие № 6 на западной стороне: «Владелец этого райского сада Джуджи (Джуче) Тазлы (из Таза) Ибн-Хусни». На восточной его стороне: «Месяца Раби-эль-Эввель 810» (1407 г.). Надгробие № 7 на западной стороне: «Сей покойный прощенный мевлиана (ученый – духовный руководитель) Ахмед бин Махмуд (происходящий из) эльБарджин Бига». И на восточной стороне «Год 793 (1391 г.) да помилует его бог». Еще одно любопытное надгробие № 12, у которого на западной стороне интересная надпись: «Этот райский сад покойного Юны (монгольское имя) – Эфенди, сын Бооз-Бор (тоже монгольское имя, в переводе – серый волк). Надписи на надгробиях писаны арабским шрифтом, но текст передают арабский, татарский и персидский.
Вскрытые на Кырк-Азислере могилы дали в насыпи так называемую татарскую керамику, среди которой большой процент фрагментов поливной посуды. Погребения обычного характера, то есть погребения костяка головой на запад в вытянутом положении на спине, руки или лежат вдоль туловища, или согнутые в локте, положены на грудь, на живот или на низ живота так, что кости кисти рук оказываются по истлении на тазовых костях; есть погребения, где руки оказываются положенными так, что кисти рук находятся под тазовыми костями. Костяки большею частью лежат в деревянных гробах, сбитых железными гвоздями.
Обнаруженные памятники и погребения Эски-Юрта относятся (о чем ярко говорят надписи) к периоду исторической жизни татар в XIV–XV вв.
Разведкой пройдено городище Азис, где, кроме взятия на учет (с фотографированием, обмером и зарисовками) группы монументальных дюрбе, относящихся к XV, XVI, XVII вв. (сооружения купольного порядка), были изучаемы фрагменты древних построек бывшего здесь города, обследована почва окружающего его с нанесением всех деталей на план.
Далее в самом Бахчисарае зафиксирована масса древностей, относящихся не только к дворцу, на который достаточно много обращено внимания, но и на памятники, разбросанные по городу. Взяты на учет в том же порядке: 1) полуразрушенные старинные дома с их оригинальными усадьбами – побочными постройками; 2) целый ряд старых мечетей; 3) оригинальные и удивительно изящные стройные минареты, особенно оригинальные в Крыму для мусульманских памятников (это своего рода уличные трибуны для ораторов или скорее монументальные мимбары вынесенные из мрака мечетей на воздух; 4) ряд старинных дюрбе, из которых Эски Дюрбе представляет исключительный интерес по своим сохранившимся архитектурным деталям древнего дюрбе. В Бахчисарае же записан ряд бытовых старинных черт современных татар и осмотрен ряд кустарных промыслов (деревообделочное, кожевенное, ткацкое, металлообрабатывающие, ювелирное и др.).
В заключении моих работ в окрестностях Бахчисарая должен заметить то, что археологические изыскания на территории Эски-Юрт и Азис настолько всколыхнули интерес населения, что нет, кажется, человека в Бахчисарае и в его окрестностях, не побывавшего на территории работ. Многие экскурсии, начиная со школьных и кончая организованными экскурсиями почти всех профсоюзов, перебывали на раскопках.
В конце работ раскопки посетили заинтересованные их результатами члены крымского правительства во главе с Предсовнаркома Османом Дерен-Айерлы и Предкрымцика Вели Ибрагимовым, а 11 октября раскопки посетил Предсовнаркома СССР А. И. Рыков.
В заключении краткого предварительного сообщения о своих научно-исследовательских работах лета 1924 года должен сообщить, что в настоящем году они превысили все мои ожидания. Проведя три определенные археологические кампании на Кавказе и в Крыму, я должен отметить, что успехами в работе я обязан правительствам Дагестана и Крыма, Главнауке Наркопроса РСФСР, Научной Ассоциации Востоковедения СССР, Северо-Кавказскому Комитету в Москве, давшим мне материальные средства в работе» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 21-24).
Тогда же, в 1924 г., с началом работ в окрестностях Бахчисарая были окончательно сформулированы цели и задачи экспедиции по изучению крымскотатарской культуры в Крыму. В программной статье Заведующего КрымОХРИСом А. И. Полканова сказано, что необходимо выдвинуть на первый план задачи первоочередные, не терпящие отлагательства. К этим задачам относится охрана и изучение крымскотатарской материальной и духовной культуры.
Для исполнения этих задач КрымОХРИС наметил себе на текущий год следующий план работ: 1) Созыв Всекрымского Съезда по татароведению с привлечением к нему представителей других Татарских республик и отдельных ученых специалистов. Съезд должен пробудить инициативу на местах; объединить организационно и идейно работников по татарской культуре, выявить проделанную в этой области работу, установить связь с прочими татарскими республиками в деле изучения истоков татарской культуры, выработать единый план работ. 2) Открытие в Симферополе отделения Всероссийской Ассоциации Востоковедения, что даст возможность связать крымскую работу с общесоюзной. 3) Создание в Бахчисарае Института Татароведения, как в центре татарской культуры, где сохранилось наибольшее количество памятников татарской материальной культуры. 4) Организация совместно с московскими и ленинградскими учеными-татароведами этнографической экспедиции для сбора предметов быта и для изучения духовной культуры. 5) Организация раскопок первой татарской столицы в Крыму – Солхата (Старый Крым), которые должны дать несомненно интересный материал для освещения первоначального периода пребывания татар в Крыму. 6) Установление связи и руководство в собирании и изучении материалов татарской культуры, на периферии краеведческими ячейками и отдельными лицами, интересующимися этой культурой (Полканов, 1924, с. 73-74; Эминов, 2011, с. 57).
Рис. 6. Старый Крым. Фото 1925 г. Начало археологических исследований. Слева стоит П. И. Голландский, справа – И. Н. Бороздин (ОПИ ГИМ, Ф. 598. Д. 28. Л. 17).
Археологические работы в Старом Крыму были начаты в 1925 г. В этом году удалось организовать и этнографическую экспедицию. Началу работ предшествовала значительная подготовительная работа, которая не обошлась без трудностей и конфликтов. Как и в случае с исследованиями предыдущего года 14 января 1925 г. во Всероссийскую Научную Ассоциацию Востоковедения при ЦИК СССР обратился Представитель Крымской АССР при Президиуме ЦИК СССР, на основании директив, полученных от КрымЦИК и Крым-Совнаркома, с приглашением ВНАВ принять участие в научно-исследовательской работе в Крымской Республике и просит Ассоциацию в установленном порядке исходатайствовать 4000 рублей на археологические исследования в Бахчисарае и Старом Крыму (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 33. Л. 44). 9 февраля 1925 г. Представитель Крымской АССР при Президиуме ЦИК СССР повторно пишет во ВНАВ с вопросом, можно ли рассчитывать на отпуск 4000 рублей на археологические исследования (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 33. Л. 47).
Всероссийская Научная Ассоциация Востоковедения обратилась в ЦИК РСФСР с таким письмом: «Придавая большое значение систематическому и планомерному изучению восточных культур Крымреспублики, Научная Ассоциация Востоковедения Союза ССР в тесном контакте с Крымциком и Крымсовнаркомом предпринимает летом настоящего года экспедицию в Крым, имеющую целью обследование памятников старины, народного быта и современного строительства.
Не имея средств для осуществления намеченной экспедиции, Представитель Крымреспублики, по поручению Крымцика и Крымсовнаркома возбуждает ходатайство об отпуске 4000 рублей, каковое ходатайство Научная Ассоциация Востоковедения полностью поддерживает в виду важности научно-исследовательских работ в этой местности (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 33. Л. 48). Вопрос о выделении денег на экспедицию решался на заседании Президиума Совета Народных Комиссаров РСФСР, докладчиками выступили Народный Комиссар финансов Лившиц, Представитель КрымАССР Софу и от ВНАВ – Бороздин. Было принято решение отпустить Крымскому Совету Народных Комисаров из резервного фонда СНК РСФСР на апрель 1925 г. 4000 рублей на расходы по научно-исследовательской работе (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 33. Л. 49 об.).
Казалось бы, планы работ экспедиции утверждены, финансирование получено, остается только начать полевые работы. Но тут события пошли по незапланированному сценарию, который мог закончиться конфликтом интересов двух ведущих научных организаций Москвы и Ленинграда. После получения финансирования в КрымОХРИСе приняли решение пустить часть суммы на проведение этнографической экспедиции. 27 мая Всероссийская Научная Ассоциация Востоковедов обратилась в Крымсовнарком за разъяснениями. В ответе из Крыма, датированном 1 июня, за подписью Председателя Совнаркома Дерен-Айерлы, сообщалось, что согласно решению КрымЦика и Крым СНК, кроме археологических раскопок в Старом Крыму и Бахчисарае еще намечена и этнографическая экспедиция по Крыму. Для руководства приглашен профессор Куфтин как специалист по крымскотатарской этнографии.
Что касается археологических раскопок, то к ним профессор Куфтин никакого отношения иметь не будет и оговаривается сумма аванса на проезд Башкирова и Бороздина в Крым (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 33. Л. 46). При этом 5 июня 1925 г. на заседании Музейной Секции Академического совета Крым НКП были заслушаны два доклада Н. Л. Эрнста о совместных раскопках с ВНАВ в 1924 г. и А. И. Полканова о предполагаемых раскопках в Старом Крыму и этнографической экспедиции для изучения крымскотатарской материальной и духовной культуры и древностей. В резолюции было решено просить Главнауку Наркомпроса РСФСР и Российскую Академию истории материальной культуры взять на себя руководство раскопками в г. Старый Крым и выделить руководителя. Для этнографической экспедиции утвердить состав – местные работники под руководством профессора Куфтина. Полученную для раскопок и экспедиции сумму разделить между обоими предприятиями в соотношении 3,5 и 3 (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 33. Л. 45; Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 3).
Судя по информации из этой выписки, от продолжения раскопок в Кырк-Азислере под Бахчисараем руководство КрымОХРИСа отказалось. Чем было вызвано желание крымчан отстранить от руководства экспедицией И. Н. Бороздина и Всероссийскую Научную Ассоциацию Востоковедения и привлечь для этого главное археологическое ведомство страны – Российскую Академию истории материальной культуры (Ленинград), остается из документов непонятным.
В Российскую Академию истории материальной культуры поступили два письма примерно одинакового содержания: первое – из Совнаркома Кр. АССР от 22 июня 1925 г., информирующие о том, что «текущим летом в Крыму предполагаются раскопки площади древнего Солхата, организуемые КрымОХРИСом при ближайшем участии Ассоциации Востоковедения. Крымсовнарком считал бы желательным участие в раскопках соответствующего специалиста в качестве Вашего представителя, которому будет бесплатно предоставлено помещение и бесплатный проезд по территории Крыма» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 1). Второе письмо из Главнауки от 23 июня 1925 г. по вопросу о производстве раскопок по Старому Крыму. К письму приложена выписка из заседания Муз. Секции Академического совета Крым НКП от 5 июня 1925 г. и просьба о принятии участия в разработке плана раскопок и выдвинуть соображения о возможном руководителе этих работ (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 2).
В ответных письмах Академии в Совнарком Кр. АССР и Главнауку от 3 июля 1925 г. за подписью Жебелева указано: «РАИМК настоящим уведомляет, что золотоордынским периодом Крымской истории ближайшим образом интересуется член Академии В. В. Бартольд, выработавший по ходу своих работ в Академии план исследования Старого Крыма. В настоящее время он находится в командировке в Туркестане, и Академия одновременно с сим вошла с ним в сношение для получения его указаний о работах в Старом Крыму. Само же руководство раскопками по плану, выработанному членом Академии В. В. Бартольдом, Академия предполагает поручить чл. Ак. Б. В. Фармаковскому» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 4).
1 июля С. А. Жебелев пишет в Ташкент В. В. Бартольду с просьбой предоставить план работ в Старом Крыму. 10 июля Василий Владимирович отвечает на это письмо: «Благодарю Вас за письмо от 1 июля и, конечно, нахожу Ваши действия совершенно правильными. Совершенно согласен также с Вашим мнением о необходимости: «чтобы все дела и раскопки в Старом Крыму обставлены были возможно тщательно и исправно… как подобает Академии». Но мне крайне досадно, что и я тут могу принести меньше пользы, чем мне хотелось бы. Плана раскопок в Старом Крыму я не составлял; мною был составлен только общий план сравнительного изучения памятников Хорезма, Поволжья и Крыма как частей Золотой Орды. О раскопках я тогда не думал; я бы обратил главное внимание на мечеть Узбека.
При таких условиях задача составления плана раскопок достаточно сложная; кроме того, Вы, вероятно, согласитесь, что для составления такого плана, прежде всего было бы необходимо осмотреть и изучить местность, а я в Старом Крыму не был. Осмотрев статью Смирнова и Кеппена, на основании этого, рекомендую следующий план: 1) Для изучения топографии Старого Крыма произвести пробные раскопки у северного конца старого города (возвышенность Ногалы Оглу Оба у Кеппена. Крымский сборник. Холм Кемаль-Ата у В. Д. Смирнова). 2) Изучить сохранившиеся на поверхности земли здания, перечисленные в указанной статье Смирнова, с производством раскопок, насколько это необходимо, для выяснения устройства здания и назначения. Сюда относятся: А). Мечеть Узбека; Б). Другая мечеть с контрфорсом; В). Здание Хан-Сарай; Г). Здание «еврейской» школы.
Мне кажется, что такие работы могли бы дать некоторый результат; если бы мы получили исчерпывающие описание мечети Узбека, мы могли бы зимой с помощью Котова (из Вашего молчания о нем, заключаю, что он жив и здоров) разобрать вопрос о месте этого памятника мусульманской архитектуры среди других (Бороздин – Полканов этого не могли бы сделать) и, если у нас по-прежнему нельзя будет печатать, послать статью в Крым. Не знаю, насколько это удовлетворит Вас и РАИМК, но более я здесь едва ли могу сделать. Такой опытный археолог, как Б. В. Фармаковский, обратит внимание на месте, конечно, на многое, на что не обратили внимания до него; возможно, так же, что расспросы местных жителей о тех или иных случайных находках последнего времени покажут ему, где можно копать с надеждой на успех» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 8-11). 17 июля 1925 года план, предложенный В. В. Бартольдом, был отослан РАИМК в Главнауку Наркомпроса РСФСР и КрымЦИК с добавлением, что «установление остального плана работ мог бы выяснить представитель РАИМК Б. В. Фармаковский на месте» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 6, 6 об.).
По поводу конфликта интересов И. Н. Бороздин 4 июня 1925 г. написал письмо Борису Владимировичу Фармаковскому: «Выяснилось, что Полканов затеял интригу с раскопками в Крыму. Как Вам хорошо известно, деньги на раскопки выделили Асоциации Востоковедения и раскопки должны вести я и Башкиров. Полканов через КрымОХРИС и наш музейный отдел направил какие-то ходатайства в Академию материальной культуры с просьбой о высылке руководителей. Само собой, что это может привести к очень острому конфликту между Академией и Ассоциацией. Вряд ли это кому-нибудь нужно, кроме ищущего рыбу в мутной воде Полканова. Спешу Вас предупредить об этом. Я всегда хорошо помню, что я именно член Ассоциации, но и член Московской секции Академии материальной культуры. То же самое и Башкиров состоит в Академии. Думаю, что из за наших работ интересы Академии не пострадают. Борьба же между Академией и Ассоциацией, которая конечно не сдаст позиций, нежелательна и вредна для нашей общей научной работы. Жду Вас в Москве. Приезжайте скорее! Бороздин» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 12-13).
12 июня 1925 г. своему университетскому профессору Б. В. Фармаковскому написал письмо и А. С. Башкиров (Москва, Зубовский бульвар, 15, кв. 3): «…Моя московская жизнь и работа пока идет под благоприятной атмосферой. Конечно, ручаться ни за что не приходится, но «Бога гневить», как говорится, не приходится. После тревожного периода постройки этнологического факультета в 1-м МГУ из ФОНа, настало затишье. Многие остались не у дел. Моя работа пока оставлена: мне поручено читать на Отделении материальной Культуры «Археологию России» и «Археологию Крыма», а на отделении искусствознания – «Искусство Крыма». Из археологов приглашены только В. А.
Городцов, А. А. Захаров и Ваш покорный слуга. Работаю я штатным действительным членом в Научно-исследовательском институте Археологии и Искусствознания Российской Ассоциации научно-исследовательских институтов Общественных наук, в той же роли в Северо-Кавказском Комитете, и ученым сотрудником в Историческом музее.
Рис. 9. Старый Крым. Фото 1925 г. Археологическая траншея в центральной части медресе (ОПИ ГИМ, Ф. 598. Д. 28. Л. 21).
Сотрудничаю в приватном порядке в Московской Секции РАИМКа, в Российской академии художественных наук, в Ассоциации Востоковедения СССР и в ряде Комиссий в Наркомпросе. Вся прошлая зима была в напряженнейшей работе по обработке материалов лета 1924 года, попутно с обработкой читал доклады и провел их, побив рекорд, до 17-ти. Написал я краткий отчет о работах около Бахчисарая в Крыму в Н. В. № 48. Устал я от зимы невероятно, но рвусь снова в работу, которую буду вести и в Крыму, и на Кавказе… Надеюсь, что Академия по примеру прошлых лет не откажет мне в «открытом листе», так как в работе своей и тщательность и осторожность я провожу по «Ольвийской системе», которая не всем археологам доступна. Я очень жалею, что мне не удалось быть в Ленинграде. Мне думается, что вы с удовлетворением бы отметили те результаты, которых я добился. Вам легче было бы давать мне отзывы. Хотя Ваш лестный для меня отзыв был дан еще летом на Гераклее. Как было бы хорошо, если бы Вы нашли возможным и в наступающее лето посетить мою работу, хотя бы и для того, чтобы у вас рассеялось недоумение к моей работе по изучению памятников средневекового Востока. Мысль об экспедиции в Персию еще не забросил и, чем больше я работаю над Кавказом, тем более к ней готовлюсь. Ваш, благодарный А. Башкиров» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 178. Л. 1-2).
В личном архиве А. С. Башкирова сохранилась недатированная копия письма А. И. Полканова к И. Н. Бороздину. «Дорогой Илья Николаевич. К сожалению, не застал, а надо было поговорить, так как из собеседования с Башкировым выяснил, что существует какое-то недоразумение по поводу крымских раскопок! В это лето у нас будет две экспедиции. Первая, интересующая Вас по раскопкам Солхата, и вторая – Вам не интересная, по сбору для Крымцика музеев этнографии в степной части Крыма. К участию в последней мы привлекаем проф. Куфтина.
Что касается первой, то производство раскопок мы мыслили только с Вашим и Башкирова участием и, конечно, с нашим. Что же касается времени, плана и форм экспедиции, то необходимо по этому поводу предварительно договориться, так как нам желательно, прежде всего, участие в обоих работах Боданинского.
Кроме того, мы обязаны по своей линии подчинения обратиться в Музейный отдел или Академию истории материальной культуры, быть может, они пожелают дать своего представителя, ибо дело это выходит и за пределы Крыма и за пределы чисто татарской культуры, так как, несомненно, углубимся, быть может, до каменного века. О необходимости обратиться в Музейный отдел мне уже указали. Думаю, что это не встретит никаких возражений, при моем разъяснении, и с Вашей стороны. Как в прошлом мы с Вами дружно работали, так, надеюсь, и в будущем заработаем без всяких недоразумений. С искренним приветом, А. Полканов» (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 32. Л. 47).
Судя по дальнейшим событиям, конфликт был исчерпан. 17 июня КрымОХРИС сообщает во ВНАВ: «Одновременно с сим сделан перевод в Ваще распоряжение 250 руб. Из них 200 руб. на приобретение материалов для фотографирования и эстампирования и 50 руб. на проезд двум Вашим представителям в Крым. Крымсовнархоз обращает Ваше внимание, что вся смета на раскопки наши принята лишь в 2000 рублей с небольшим, в каковую сумму должны будут вложиться все расходы и на содержание научного персонала, вместе с крымскими работниками, и технического и пр., поэтому больше 200 руб. на вышеуказанную надобность отпустить нельзя, общую смету Вам пришлем для сведения. 4000 руб. – 2000 руб. ассигновано на этнографию. Ввиду изложенного, КрымОХРИС просит отпустить Ассоциации со своей стороны пособие на раскопки в возможном размере» (ОПИ ГИМ, фонд 598, дело 32, л. 47).
Запрос на выдачу открытого листа на работы в Старом Крыму на имя А. С. Башкирова был сделан Главнаукой 9 июня 1925 г. (Архив ИИМК. Ф. 598. Д. 32. Л. 1). Заметка в газете Известия ЦИК СССР от 17 июля 1925 года № 161 сообщила: «Симферополь. 15 июля в Крым прибыл член президиума Ассоциации Востоковедения проф. Бороздин для руководства научной экспедицией, направленной для раскопок в древней столице Крыма Солхате (Старый Крым). Проф. Бороздин сообщил, что экспедиция в частности изучит вопрос о наличии в культуре крымских татар элементов культуры Золотой Орды. Сегодня экспедиция выехала на место раскопок» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 181. Л. 11). Руководителем экспедиции 1925 г. был назначен И. Н. Бороздин, археологическими работаими руководил А. С. Башкиров. В состав экспедиции вошли У. А. Боданинский, О. Н.-А. Ачкокраклы, хранитель музея Тавриды, архитектор П. И. Голландский, три студента-практиканта: А. Абдурахманов, Б. Джепаров и Давидович.
Экспедицией в срок с 17 июня по 8 августа были произведены как археологические исследования, так и мероприятия по учету и выявлению памятников материальной культуры и искусства (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 35. Л. 1-33). 1) Составлен генеральный план старого города с нанесением на него всех особенностей поверхности и с точной фиксацией всех обнаруженных пока памятников татарской старины. Наряду с топографической съемкой произведено было научное обследование главнейших старо-крымских памятников в их деталях, с соответствующими обмерами, зарисовками, эстампажами, фотоснимками. Особенно подробно изучены так называема мечеть Узбека (портал с надписью 1314 года), руины так называемой мечети Куршум-Джами (в бывшем владении Айвазовского), руины так называемой «мечети Бейбарса» и 150 надгробий и архитектурных фрагментов, обнаруженных в различных местах города (отчасти и за городом) и детально изученных членами экспедиции. 2) Разведочные археологические раскопки были проведены в юго-восточной части средневекового городища на территории Караван-Сарая. Земляные работы здесь велись с 20 по 26 июля. Во внутренней части постройки была заложена траншея длиной 20,0 м при ширине 2,0 м. 3) Разведочные раскопки на территории медресе у так называемой мечети Узбека проводились с 27 июля по 6 августа. Здесь исследования проводились также траншеей 20,0 х 2,00 м, проложенной вдоль северной стены медресе. Помимо архитектурных остатков в траншее были зачищены 15 захоронений и часть мавзолея на территории медресе. 4) По территории средневекового городища собирались надгробные плиты с надписями. Было устроено музейное хранилище, часть находок была перевезена в Бахчисарайский музей.
10 августа 1925 г. работы экспедиции в Старом Крыму были закончены (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 35. Л. 1-33). 25 июля 1925 г. У. А. Боданинский, О. Н.-А. Акчокраклы покинули раскопки в Старом Крыму и начали этнографическую экспедицию по изучению крымскотатарской культуры в Крыму, которая была закончена 10 сентября. Видимо, профессор Борис Алексеевич Куфтин не смог, как планировалось, возглавить эту экспедицию и ее руководство было возложено на У. А. Боданинского.
Маршрут экспедиции и план ее действий был разработан в Бахчисарайском дворце-музее: Симферополь – Сарабуз – Абзлар – Евпатория – Кырк-Чолпан – Бой Казак – Джанкой – Тюп-Кенегез–Колеч-Мечеть–Старый Крым– Орталан – Ай-Серез – Капсихор – Ускут – Карасубазар – Симферополь. В своем дневнике У. А. Боданинский отметил: «Объехали весь Крым за исключением Керченского полуострова и Южного берега Крыма от Туака к Ялте. Собрали 400 старых тамг татарских улусов, сделали 130 фотоснимков. Собрали и записали 300 образцов народной литературы и 200 татарских народных песен. Собрали до 150 этнографичесих предметов и 50 эпиграфических памятников в виде отдельных рукописей и рукописных книг. посетили 63 населенных пункта. Истратили 2000 рублей, в пути 42 дня» (Фонды БИКАМЗ. Д. 405. Л. 1-59).
Рис. 11. Юго-Восточный Крым. Негатив. 1925 г. Участники этнографической экспедиции. В центре – У. А. Боданинский (Фонды БИКАМЗ. Ф-583).
В задачи этнографической экспедиции входило выделение тех районов и населенных пунктов, в которых уцелели исторический, бытовой и фольклорный материалы татарской культуры (Боданинский, 1930, с. 12). В состав этнографической экспедиции вошли: У. А. Боданинский – начальник экспедиции, история культуры, этнография; О. Н.-А. Акчокраклы – собирание эпиграфических памятников, историческое и экономическое обследования, запись фольклора; А. Рефатов – запись народной музыки и собирание старинных музыкальных инструментов; студенты-практиканты А.-Р. Челебиев – художник, работы по графической фиксации памятников; А.-Х. Кадыэскеров – фотограф; С. Абдуль-Рагим – народная литература, эпиграфика (Фонды БИКАМЗ. Д 380. Л. 25-28).
Археологические исследования в Старом Крыму были продолжены в 1926 г. экспедицией в том же составе: И. Н. Бороздин, А. С. Башкиров, У. А. Боданинский, О. Н.-А. Акчокраклы, П. И. Голландский, студенты-практиканты А. Л. Якобсон, Снегирев и Некрасов. В 1926 г. к участникам экспедиции в Старом Крыму присоединился командированный Главнаукой Наркопроса РСФСР представитель Центральных реставрационных мастерских архитектор и реставратор Б. Н. Засыпкин.
Работы велись по Открытому листу № 70/7674 от 25 июня 1926 г., выданному Главнаукой профессору МГУ А. С. Башкирову на право проводить археологические раскопки в пределах Таманского и Керченского полуострова, Старого Крыма и Феодосии и Абхазской ССР (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 179. Л. 1). Судя по записям в полевом дневнике А. С. Башкирова, экспедиция работала с 9 по 30 августа (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 36. Л. 1-8 об.), за это время были выполнены: 1) Раскопками с 9 по 25 августа была исследована большая часть строения медресе, открыты его внешние стены с северо-восточной и западной сторон, Раскопки выявили общий план этого сооружения XIV в. и открыли остатки главного портала с двумя пилонами с восточной стороны и три помещения с западной (одно дюрбе с двумя великолепными мраморными надгробиями, инкрустированными золотом и склепом, два других соседних помещения – аудитории для чтения лекций и ведения занятий). 2) В местности Кяшане с 25 по 27 августа была сделана разведочная траншея размером 6,00 х 2,00 м для выяснения профиля участка оборонительных стен. С внутреннего пространства крепостной стены зафиксированы следы фундаментов купольных зданий, облицованных красноглиняными изразцами, покрытыми голубой. 3) В центральной части городища северо-восточнее так называемой мечети Узбека на участке сада, примыкающего к домовладению Чеканова, были произведены археологические разведочные исследования на месте предполагаемого дворца золотоордынского наместника Солхата. В траншее 6,00 х 2,00 м открыт фундамент каменной кладки на известковом растворе, глубина культурных напластований на исследованном участке составила 2,50 м. 4) Во время земляных работ по укладке покрытия Греческой и Крестьянской улиц города найдены следы горна для обжига красноглиняной керамики. 5) Во время экспедиции собрано 145 целых и фрагментированных могильных камней, многие из которых были с надписями (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 36. Л. 1-8 об.). 6) Был сделан выезд в деревню Отузы (совр. Щебетовка Феодосийского горсовета). Здесь на древнем сельском кладбище сотрудниками археологической экспедиции зафиксированы три надгробных камня 1328, 1361 и 1380 гг. Находку стелы 1328 г.[3] особо выделил И. Н. Бороздин: «Надгробие Конийского шейха в Отузах ценно тем, что прямо ведет нас в центр сельджукизма – Конью с весьма показательной датой первой четверти XIV века» (Бороздин,1927б, с. 25). Второе надгробие Идриса, сына Хаджи Яхьйи Отузского[4] , и третье – шейха Хаджи Яхьйи, сына Мухаммеда Иракского[5] . В стене у входа малой мечети была вставлена закладная плита фонтана, которая была обнаружена в одном из отузских дворов и впоследствии перенесена в мечеть. В этой плите с датой 1358 г. сообщается о постройке Идрисом, сыном Хаджи Яхьи[6], фонтана (Акчокраклы, 1927, с. 17).
Рис. 12. Каймак. Негатив. 1925 г. Изучение надгробных памятников со знаками-тамгами. Слева – О. Н.-А. Акчокраклы, справа – У. А. Боданинский (Фонды БИКАМЗ. Ф-585).
Рис. 13. Отузы. Фото 1926 г. Надгробный памятник. Члены экспедиции около надгробного памятника. Справа стоит О. Н.-А. Акчокраклы, сидит У. Н. Боданинский, слева – А. С. Башкиров, И. Н. Бороздин (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 45. Л. 2).
27 августа земляные работы в Старом Крыму были закончены. 28 и 29 августа были подведены итоги экспедиции, составлен акт о передаче места раскопок КрымОХРИСу, производилась упаковка находок, было основано новое музейное хранилище, для этих целей Месткомом города был выделен отдельный дом. Все полученные экспедицией материалы остались на хранение в городе. По заявке экспедиции была учреждена должность смотрителя древностей Солхата и его района. 30 августа 1926 г. участники экспедиции покинули Старый Крым (ОПИ ГИМ. Ф. 598. Д. 36. Л. 8-8 об.). Первые предварительные результаты исследования 1925-1926 гг. были опубликованы участниками экспедиции (Бороздин, 1926а; 1926б; 1927а; Бороздин, Башкиров, 1927; Башкиров, 1926; 1927; Акчокраклы, 1927а).
После завершения археологических раскопок Солхата архитектор-реставратор Б. Н. Засыпкин еще месяц оставался в Крыму и совместно с У.А.Боданинским и О.Н.-А.Акчокраклы обследовал, снимал планы, делал архитектурные обмеры, фотографировал большую часть памятников архитектуры, связанных с татарским наследием (Хливнюк, 2008, с. 9-40; Севастьянов, 2010, с. 30-33). Также он посетил Симферополь, Бахчисарай, Старый Крым, Судак, Феодосию, Севастополь, Херсонес, Керчь и Евпаторию (см. статью М. А. Доброновской), эти работы составят основу его статьи по изучению крымскотатарской архитектуры (Засыпкин, 1927, с. 113-168).
Сохранился отзыв В. В. Бартольда на отчет по археологическим исследованиям средневекового Солхата в 1925-1926 гг.: «Работы А. С. Башкирова в Крыму, о которых предлагается мне дать отзыв, занимают в присланных мне отчетных материалах гораздо менее значительное место, чем работы в Абхазии и на Таманском полуострове, о которых дан отзыв А. А. Миллером. Среди присланного материала к работам в Крыму относится только статья А. С. Башкирова «Художественные памятники Солхата» (из журнала «Крым», 1927 г., № 3) и брошюра И. Бороздина и А. Башкирова «Выставка научно-исследовательских работ экспедиции по изучению Татарской культуры в Крыму 1925-26 гг. «издания музея Восточных культур». А. С. Башкировым в том же журнале «Крым» была напечатана еще другая статья о памятниках Солхата «Сельджукизм…», но этой статьи в присланных материалах нет. В статье «Художественные памятники…» говорится о двух зданиях, именно о медресе, связанном с мечетью хана Узбека, и о мечети Куршум Джами, кроме того, о нескольких архитектурных фрагментах и надгробиях.
Исчерпывающих сведений «о всех архитектурных памятниках Солхата с художественной стороны» автор не имел ввиду дать; еще менее статья, как видно из ее заглавия, задается целью дать общее понятие о работах экспедиции 1925-1926 гг., о системе и порядке производства раскопок, планов, обмеров и т. п.
В этом отношении главным источником остаются статьи возглавлявшего экспедицию И. Н. Бороздина в «Новом Востоке» № 13-14 и 16-17. Заслугой А. С. Башкирова можно признать использование (не упоминаемого в указанных статьях Бороздина) альбома художника М. М. Иванова, сопровождавшего Екатерину II в 1787 г. (альбом хранится в Государственном Эрмитаже). Столь же интересно и, по-видимому, имеет научное значение сближение Крымского медреса с малоазийскими постройками Сельджукского периода. Слабее всего, по-видимому, изложены сведения о надгробных надписях; древнейшим датированным памятником все еще признается надпись 709 г. хиджры (стр. 135 и след., хотя после находок 1926 г. эта надпись, по замечанию Бороздина, очутилась уже на пятом месте (Новый Восток, 16-17, стр. 271); первое место принадлежит надписи 672 г. (в настоящее время издано ИТОИАЭ. Т. 1. стр. 15). Кроме того, пользование статьей А. С. Башкирова несколько затрудняется неровностями стиля (стр. 126: «впущенный в землю склеп северного помещения, обслуживающего назначении дюрбе», стр. 139: «К описанным датированным памятникам можно было бы причислить большое количество недатированных»).
А. С. Башкиров и И. Н. Бороздин высказывают вполне справедливое пожелание, чтобы начатое исследование Старого Крыма могло быть доведено до конца; столь же желательно, чтобы были назначены средства для своевременного опубликования подробных отчетов о произведенных работах.Вопрос в том, насколько может быть признан удовлетворительным состав экспедиции 1925 и 1926 гг. и насколько необходимо привлечение новых сил, вероятно, будет предметом обсуждения в Комиссии по изучению и охране памятников Крыма при участии А. С. Башкирова, состоящего в числе членов Комиссии. Обращает на себя внимание отсутствие в «коллективе», работавшем в 1925-1926 гг., представителей русского научного востоковедения. Из статьи И. Н. Бороздина (Н.-Восток, 13-14, стр. 286) мы узнаем, что проф. Башкиров и У. Боданинский подготовляют научное описание всех старокрымских надгробий и что «монетный инвентарь и эпиграфические памятники, обнаруженные экспедицией в Старом Крыму, подвергнуты обследованию Османом Акчокраклы».
В опубликованных до сих пор отчетах там, где говорится о надписях, встречаются существенные разногласия; сравни, например, у Бороздина (Н.-Восток 16-17, с. 270) «виднейший из наместников Эмир Омер Алепский» (при этом ссылка на перевод Акчокраклы), у Башкирова («Художественные памятники», с. 144): «виднейшего из хальфе Эмира Омер Алепского», в издании Акчокраклы (ИТОИАЭ, с. 12, № 26) «глава духовных подвижников Эмир Омер Халепский». Возможность титула «мелик-ал-хулафа» вызывает сомнения; необходимо, чтобы, по крайней мере, в таких спорных случаях приводился снимок или эстампаж надписи. Присланные материалы при сем возвращаются. Член Академии Бартольд» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 131. Л. 5-6).
Позднее 1926 г. И. Н. Бороздин и А. С. Башкиров раскопки, связанные с изучением крымскотатарской культуры в Крыму, не проводили и в продолжении этих исследований, предпринятых крымскими коллегами, не участвовали.
В 1927 г. А. С. Башкиров получил Открытый лист на археологические раскопки на территории Таманского и Керченского полуостровов, Абхазии и Дагестанской АССР. Частью этих работ были разведочными исследованиями по изучению античных древностей на Керченском полуострове (Архив ИИМК.Ф.2.Оп.1. Д. 131. Л. 3). С 1928 по 1929 гг. внимание дуэта московских ученых было сосредоточено на изучении памятников татарской культуры на территории Татарстана (Татарской Республики).
Начальником экспедиции по изучению Болгарско-татарской культуры стал И. Н. Бороздин, здесь он получил свой первый Открытый лист на раскопки в Казанском кремле (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 216. Л. 2), а основные археологические исследования, как и в Крыму, вел А. С. Башкиров в Болгаре, Биляре и Джукетау (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 191. Л. 1-20).
В 1927 г. масштабные археологические исследования по изучению крымскотатарской культуры на Крымском полуострове не проводились. О. Н.-А. Акчокраклы совместно с студентом Б. Джеппаровым обследовали городище Чуфут-Кале и определили приблизительный план работ на этом памятнике в 1928 г. (Боданинский, 1930, с. 8).
Работы, выполненные Б. Н. Засыпкиным в Крыму, привлекли внимание к древностям полуострова его коллег (ОР ГТГ. Ф. 106. Оп. 2. Д. 5198. Л. 1-3). В апреле 1927 г. экспедицию в Крым организовал заведующий Центральными Реставрационными Мастерскими И. Э. Грабарь, в которой принял участие и Б. Н. Засыпкин. К обследованиям древностей в Бахчисарайском районе он привлек У. А. Боданинского и О. Н.-А. Акчокраклы. Экспедиция работала в Симферополе, Бахчисарае, Херсонесе, Феодосии, Судаке и была посвящена исследованиям византийской архитектуры и особенно выявлению и фиксации фресковых росписей и к теме нашего издания эти исследования прямого отношения не имеют (Грабарь, 1966, с. 258-259).
Археологические исследования по изучению крымскотатарской культуры в Крыму были возобновлены по распоряжению КрымЦИКа в 1928 г. Продолжены исследования в Старом Крыму и начаты работы в Чуфут-Кале в окрестностях Бахчисарая с небольшим зондажом в ущелье Ашлама-Дере у восточных обрывов Чуфут-Кале.
Работы в Старом Крыму проводились с 10 по 31 августа 1928 г. Начальником экспедиции был назначен директор Бахчисарайского дворца-музея У. А. Боданинский, открытый лист Главнаукой Наркомпроса был выдан Н. Л. Эрнсту, в работах принимали участие О. Н.-А. Акчокраклы и П. И. Голандский (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 164. Л. 6). Исследования были сосредоточены на двух объектах:
- Продолжалась расчистка здания медресе, у так называемой мечети Узбека. Впервые был определен полный план здания и его конструктивные особенности в северной и южных частях, реконструирован портик с аркадой центрального двора
- Произведены визуальные разведки на месте средневекового золотоордынского могильника на Зеленой площади Старого Крыма. Собрана коллекция из датированных надгробий второй половины XIV в.
Все материалы экспедиции размещены в Старо-Крымском музейном хранилище, которое в этом году было расширено пристройкой крытого лапидария (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 164. Л. 13-24; Ломакин, 2010, с. 33-38).
Раскопки на территории городища Чуфут-Кале проводились с 12 июня по 1 июля 1928 г. Открытый лист на эти раскопки был выдан У. А. Боданинскому. В работах принимали участие эпиграфист О. Н.-А. Акчокраклы, архитектор ЦГРМ Б. Н. Засыпкин, 2 стажера – Аблямитов, Муратов (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 164. Л. 6 об.). Исследовалась мечеть, расположенная в центральной части городища. Работами удалось выяснить полностью план мечети, его конструкцию, получена значительная коллекция архитектурных, эпиграфических и орнаментальных фрагментов. Среди последних – каменный блок с датой 746 г. х. (1346 г.) – время золотоордынского хана Джанибека. По мнению исследователей, судя по технике отдельных частей и фрагментов, мечеть была построена «прекрасными» мастерами и принадлежит к числу лучших татарских памятников середины XIV в. центральной части Крыма (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 150. Л. 13-46).
29 июня 1928 г. У. А. Боданинский с несколькими рабочими произвел зачистки в ущелье Ашлама-Дере под северными обрывами плато Чуфут-Кале. Зачистками на площади 4,00 х 2,00 м были открыты фундаменты загородного ханского дворца Ашлама-Сарай. Также выявлен древний водопровод и источник «Хамам-Чокрак». Дальнейшие раскопки в Ашлама-Дере планировалось поставить в план работ 1929-1930 гг. (Боданинский, 1930, с. 9-10). Но в эти годы исследования продолжены не были. В Чуфут-Кале устроено музейное хранилище в доме (дворце) караимских обществ. На обе экспедиции в Старом Крыму и Чуфут-Кале истрачено 1500 рублей, отпущенных по смете Крымского Народного Комиссариата Просвещения (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 164. Л. 7).
Помимо археологических исследований в 1928 г. под руководством архитектора ЦГРМ Б. П. Засыпкина и профессора-архитектора П. И. Голландского, были проведены значительные ремонтно-реставрационные работы различных объектов в Бахчисарае, в мечети Ешиль Джами XVIII в. – ремонт крыши, поставлено с южной стороны 2 контрфорса, с северной стороны поставлены железные решетчатые двери и два окна. Памятник изолирован и поддержан. Мавзолей Эски-Дурбе XV в. (?) – заделан провал замка купола, восстановлен восьмигранный барабан, карнизы, купол промазан хоросаном – цемянкой. Заложены провалы в арках, сделаны железные решетчатые двери. Древние торговые ряды Кавафлар-сырасы – ремонт крыши, частичная смена балок, стропил, перекладка стены в северо-западном углу, черепичное покрытие.
Фасадные флигеля Бахчисарайского дворца полностью приспособлены под музей. Дворцовые бани Сары-Гюзель XVI в. (?) – частичный ремонт провала крыши над предбанником, разобраны позднейшие каменные ограды, закрывавшие фасад памятника с восточной и северной сторон. Дурбе Хаджи-Гирея (начало XVI в.) – восстановлено черепичное покрытие шатра. Дымовые трубы дворца, упавшие во время землятресения 1927 г., наполовину восстановлены. Царская кухня и конюшня в Бахчисарайском дворце отремонтированы. Дурбе Джанике-Ханум, жилой дом Фирковича в Чуфут Кале – починены черепичные покрытия. На текущий ремонт истрачено 4000 рублей. На ликвидацию последствий землетрясения 1927 г. – 10000 рублей (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 164. Л. 8).
Рецензия на отчет об исследованиях 1928 г. в Старом Крыму была подготовлена Александром Юрьевичем Якубовским: «Как известно, раскопки уникального медресе в Старом Крыму проводились И. Н. Бороздиным и А. С. Башкировым в 1925- 1926 гг. Результатами этих работ общий план медресе был уже намечен. К сожалению, те, кому надлежит ведать, оставили обнаруженные участки здания, не приняв для охраны его всех нужных мер, к счастью, за истекшие два года разрушений не последовало, хотя «отрубы оставшейся не раскопанной земли оказались сильно осыпавшимися», «все исследованные пространства засорились мусором и заросли бурьяном».
Такие работы, как раскопки одного из самых ценных зданий Золотоордынского периода в Крыму, не могут быть начаты, чтобы не быть законченными и продолжение таких работ можно встретить только с удовлетворением. Работы истекшего года были направлены на выяснение деталей медресе, и, судя по отчету, дали немалые результаты. Нужно только пожелать, чтобы они были закончены в ближайшие же годы и завершились изданием монографии, которая включала бы в себя как материалы по мечети Узбека, так и медресе. Как и всегда, эпиграфические изыскания О. Акчокраклы богаты содержательными находками. А. Якубовский» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 164. Л. 38).
18 февраля 1929 г. У. А. Боданинский подал в Главнауку заявку от Бахчисарайского дворца-музея на получение открытого листа на следующие археологические работы
1. Продолжение расчистки медресе рядом с мечетью Узбека в Старом Крыму (август). Научный коллектив в следующем составе: О. Акчокраклы – историк и эпиграфист,
У. Боданинский – художник-искусствовед, П. И. Голландский – профессор, архитектор-археолог, Н. Л. Эрнст – профессор-археолог, 1 стажер, 1 практикант.
2. Продолжение археологических изысканий и расчистка мечети в Чуфут-Кале (июнь). Научный коллектив: О. Акчокраклы – историк и эпиграфист, У. Боданинский – художник-искусствовед, Б. Н. Засыпкин – архитектор ЦГРМ, 1 стажер, 1 практикант (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 164. Л. 11).
Археологические раскопки летом 1929 г. были проведены только на Чуфут-Кале. В состав экспедиции вошли: начальник У. А. Боданинский, эпиграфист, преподаватель Крымского педагогического университета О. Н.-А. Акчокраклы, архитектор ЦГРМ Б. Н. Засыпкин, студенты Б. В. Веймарн и В. Н. Чепелев, практикантка Б. Муратова (Боданинский, 1930, с. 10).
В ходе археологических исследований 1929 г. была полностью исследована территория мечети в центральной части городища, раскопки которой были начаты в 1928 г. Выполнена инструментальная съемка всего городища. Собрана значительная коллекция архитектурных деталей, в том числе фрагмент от византийской мраморной капители V в. На работы 1929 г. из бюджета Крымнаркомпроса было выделено 2000 рублей (Боданинский, 1930, с. 11). По материалам этих исследований городища Чуфут-Кале были опубликованы две статьи (Акчокраклы, 1928, с. 158-172; Боданинский, Засыпкин, 1929, с. 170-184; Акчокраклы, 1929, с. 185-187).
У. А. Боданинский собирался продолжить исследования в Старом Крыму и на плато Чуфут-Кале, для чего 20 июня 1930 г. запросил у Главнауки Открытый лист на выполнение этих работ (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 150. Л. 7). В отзыве, подготовленном А. Ю. Якубовским на материалы прошлого года, было указано: «На запрос Главнауки Наркомпроса РСФСР по вопросу о выдаче открытого листа тов. Боданинскому ГАИМК сообщает нижеследующее свое заключение:
«Экспедицией Бахчисарайского музея во главе с У. Боданинским в 1928-1929 гг. были проведены раскопки мечети в Чуфут-Кале. В качестве отчетного материала в ГАИМК представлены оттиск из ИТОИАЭ и дневник раскопок мечети. Раскопки проводились послойно-квадратным способом. Однако, представленные материалы свидетельствуют, что при раскопках квадратами не было соблюдено основное требование, предъявляемое к этому методу – единство системы. При раскопках мечети мы имеем четыре самостоятельные системы квадратов связанных между собой стенами самого здания. Данная часть «квадратов» – либо прямоугольники, либо фигуры сложного контура. Несмотря на разбивку территории на квадраты, раскопки вдоль восточной стены внутри здания производились первоначально траншеей шириной в пол квадрата (1 метр). С западной стороны мечети квадраты не докопаны полностью и абрис раскопа не имеет правильной формы. Способ закрепления на месте забивки не указан.
В представленном дневнике произведены детали раскопанных сооружений, но нет схем квадратов с указанием расположения сооружений и предметов в них, а также неясен и способ фиксации их в пределах квадрата.
Ни в печатном отчете, ни в дневнике нет разрезов и потому неизвестны простирание и толщина слоев, что исключает четкое разграничение слоев и принадлежащих им сооружений и предметов. Кроме того, приводимые цифровой и описательный материалы не дают ясного представления о методе фиксации слоев. Необходимо также отметить крупный дефект в определении территории, подлежащей вскрытию. Мечеть имела внутри две пары колонн (столбов), поддерживающих перекрытие. Полученный экспедицией материал дает основание полагать, что колонны имели мраморные капители, ранее принадлежавшие христианской постройке (в орнаментах «византийский» крест), и использованы в сооружении мечети, причем кресты были оттесаны.
Рис. 18. Чуфут-Кале. Фото 1928 г. Реставрационные работы в мечети. На дальнем плане стоит слева Б. Н. Засыпкин, в центре – У. А. Боданинский (Фонды БИКАМЗ. Ф-914).
Даже, как подчеркивается в печатном отчете, мечеть имеет необычное расположение входа – в западной стене.
Все эти обстоятельства должны были привести к особо тщательному обследованию восточной стороны постройки, так как можно было предполагать, что мечеть построена на месте христианского сооружения, между тем, именно в этой части здания раскопки не были в достаточной степени углублены.
Ввиду изложенного Академия считает возможным выдачу тов. Боданинскому открытого листа на продолжение работ в текущем году лишь при условии учета сделанных в заключении Академии замечаний» (Архив ИИМК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 150. Л. 68-69).
Архивные материалы не дают ответа, получил ли в 1930 г. У. А. Боданинский свой последний открытый лист или нет. Археологические исследования в этом году в Старом Крыму и в окрестностях Бахчисарая проведены не были. В 1929 г. в стране были практически полностью свернуты программы краеведческих и региональных исследований (см. статью И. В. Белозеровой и С. В. Кузьминых), что произошло и в Крыму.
В середине 30-х годов все участники экспедиции по изучению татарской культуры в Крыму, кроме П. И. Голландского, подверглись политическим репрессиям. Материалы экспедиции никогда не были опубликованы в полном монографическом виде.
Источники и литература
1.Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1, 1924. Д. 107. Отчеты и переписка об археологических работах Н. Л. Эрнста, Ю. Ю. Марти и А. И. Маркевича в Керчи и Симферопольском округе. Доклад Эрнста Н.Л. об обследовании городища близ Симферополя. 17 л.
2. Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1, 1924. Д. 111. Краткий предварительный отчет профессора 1-го МГУ Башкирова А. И. по научно-исследовательской командировке на Северный Кавказ и в Крым предоставленной Главнаука Наркомпроса (командировочный лист за № 7285) по запросу НИИ Археологии и Искусствознания и Факультета ОН МГУ через Правление Московского Государственного университета, Москва, 1924 год, 8 декабря. 24 л.
3. Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1, 1925. Д. 181. О раскопках в Старом Крыму (переписка). 13 л.
4. Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1, 1927. Д. 131. Работы А. С. Башкирова в Абхазии (переписка).
5. Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1, 1929. Д. 216. Переписка по поводу получения И. Н. Бороздиным открытого листа на археологические разведки на территории Казанского кремля. 1928 г. 4 л.
6. Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1, 1929. Д. 191. Раскопки А. С. Башкирова в Татреспублике 1929 г. 20 л. Переписка по поводу раскопок Башкирова 1928 г. в Билярске. План работ в Татарской республике и оттиск Башкирова – Экспедиция по изучению Болгарско-татарской культуры летом 1928 г.
7. Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1, 1929. Д. 164. Отчет о деятельности государственного дворца и музея татарской культуры в г. Бахчисарае с 1-го октября 1927 года по 1 октября 1928 г. 85 л.
8. Архив Института истории материальной культуры. Ф. 2. Оп. 1. Д. 150. Л. 13-46. Дневник археологических раскопок на Чуфут-Кале 1928 г. Автор Осман Акчокраклы.
9. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 35. Башкиров А. С. Дневник раскопок могильника Кырк-Азизлер. 1924 г. Л. 95-111.
10. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 33. Копия отношения Представителя Крымской АССР в Ассоциацию востоковедения при ВЦИК СССР. 14 января 1925 г. Л. 44.
11. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 33. Копия отношения представителя Кр. ССР в НАВ. 9.02.1925 г. Л. 49.
12. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 33. Выписка из протокола заседания СНК от 14.04.1925 г. Л. 49 об.
13. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 33. Копия выписки из протокола КрымОХРИСа от 5.05.1925 г. Л. 45.
14. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д.33. Копия отношения Кр. ССРв Ассоциацию востоковедения при ВЦИК СССР от 1.06.1925 г. Л. 46.
15. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 33. Копия отношения НКП отдел ОХРИС Кр. ССР в Ассоциацию востоковедения при ВЦИК СССР от 17. 07. 1925 г. Л. 46 об.
16. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 35. Дневник раскопок и исследований А. С. Башкирова в 1925 г. Л. 1-12.
17. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 33. Копия отношения Председателя НАВ в Президиум ВЦИК. Без даты. Л. 48.
18. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 598. Д. 32. Письмо И. Н. Бороздину от А. Полканова. Копия. Без даты. Л. 47.
19. Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи. Ф. 106. Оп. 2. Д. 5198. Письмо Засыпкина к Грабарю 15.09.1926 г. 2 л.
20. Фонды БИКАМЗ. Д. 381. У. А. Боданинского дневник 1924-1925 гг. 86 л.
21. Фонды БИКАМЗ. Д. 405. Л. 1-59. У. А. Боданинский. Дневник этнографической экспедиции 1925 г. 59 л.
22. Фонды БИКАМЗ. Д. 380. Л. 25-28. Дневник Боданинского 1925-1926 гг. 99 л. Акчокраклы О. Старо-Крымские и Отузские надписи XIII–XVвв. // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии, 1927а. Т. 1 (58). С. 5-18.
23. Акчокраклы О. Татарские тамги в Крыму // Известия Крымского Педагогического Института. 1927б. Кн. 1. С. 32-47.
24. Акчокраклы О. Новое из истории Чуфут-Кале // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии, 1928. Т. 2 (59). С. 158-172.
25. Акчокраклы О. Эпиграфические находки // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии, 1929. Т. 3. С. 183-187.
26. Башкиров А. С., Боданинский У. А. Памятники крымско-татарской старины Эски-Юрт // Новый Восток. 1925. № 8-9. С. 295-311
27. Башкиров А. С. Сельджукизм в древнем татарском искусстве // Крым. 1926. № 2 (4). С. 108-125.
28. Башкиров А. С. Художественные памятники Солхата // Крым. 1927. № 1 (3). С. 122-144. 29. Боданинский У. А. Археологическое и этнографическое изучение татар в Крыму. Симферополь: Гос. дворец-музей татар. культуры в Бахчисарае, 1930. 31 с. (Отдел. оттиск из: Реконструкция народного хозяйства в Крыму. Вып. 2. Симферополь: Крымплан, 1930).
30. Боданинский У. А., Засыпкин Б. Н. Чуфут-Кале: По материалам раскопок 1928-1929 гг. // ИТОИАЭ. Симферополь, 1929. Т. 3. С. 170-187.
31. Бороздин И. Н. Новейшие археологические открытия в Крыму: (Раскопки на Гераклейском полуострове) // Научная ассоциации востоковедения при ЦИК СССР. М., 1925. 30 с.
32. Бороздин И. Н. Солхат. Предварительный отчет о работах археологической экспедиции Крымсовнаркома, КрымЦИКа и Научной ассоциации востоковедения Союза ССР в 1925 году // Научная ассоциации востоковедения при ЦИК СССР. М., 1926а. 30 с.
33. Бороздин И. Н. Археология и социология: (К изучению древних культур юга СССР) // Новый Восток. 1926б. № 12. С. 202-213.
34. Бороздин И. Н. Новые данные по золотоордынской культуре в Крыму (Работы археологической экспедиции 1926 года) // Новый Восток. № 16-17. Москва, 1927а. С. 256-274.
Бороздин И. Н. Из Отузской старины (Надгробие шейха Якуба из Коньи 729 г. Хиджры) // ИТОИАЭ. 1927б. Т. 1(58). С. 24-26.
35. Бороздин И. Н., Башкиров А. С. Выставка научно-исследовательских работ экспедиции по изучению татарской культуры в Крыму 1925-1926 гг. М.: Музей восточных культур, 1927. 7 с., 2 ил.
36. Грабарь И. Э. О древнерусском искусстве. Письма из Крымской экспедиции. М. 1966. С. 258-259.
37. Засыпкин Б. Н. Памятники архитектуры крымских татар // Крым. № 2(4). 1927. С. 113-168.
38. Ломакин Д. А. Бахчисарайский дворец-музей тюрко-татарской культуры и исследование мусульманских памятников XIII–XV веков в Старом Крыму (вторая половина 20-х годов XX века) // Сіверщина в історії України: Зб. наук. пр. К. : Глухів, 2010. Вип. 3. С. 33-38.
39. Полканов А. Первоочередная задача Крымохриса. (Педагогическая жизнь Крыма. Орган Народного Комиссариата Просвещения КССР. № 1-2. Янв.-февр. 1925 г. С. 73-74.
40. Севастьянов А. В. Материалы по истории крымской архитектуры в научном наследии Российского общества по изучению Крыма (1922–1932 гг.) // Сіверщина в історії України: Зб. наук. пр. К. : Глухів, 2010. Вип. 3. С. 30-33.
41. Хливнюк А. В. Центральные Государственные реставрационные мастерские и охрана памятников в Крыму // Охрана и изучение памятников истории и культуры в Крымской АССР: Исследования и документы. Симферополь: СГТ, 2008, С. 9-40.
42. Эминов Р. Р. Первый национальный музей крымских татар// Восточный архив № 2 (24), 2011. С. 48-64.
[1] КрымОХРИС был образован в ноябре 1920 г. при отделе народного образования Крымcкого Революционного Комитета как секция по охране памятников старины и искусства. В ноябре 1921 г., после образования Крымской АССР, КрымОХРИС был выделен в самостоятельный отдел при Наркомате просвещения автономной республики. Задачами КрымОХРИСа были руководство музеями, организация отделений на местах, проведение изъятий художественных ценностей из особняков и дворцов, обмеры, фотофиксация, ремонт и реставрация памятников.
[2] Могильник обнаружен У. А. Боданинским и О. Н.-А. Акчокраклы в 1916 г. (Боданинский, 1930, с. 6).
[3] «Кончил проходящую в нужде свою жизнь. Могила бедного праведного шейха Яакуба Конийского. Да будет над ним мир божий. 729 г.» (Акчокраклы, 1927, с. 17).
4 «Бог. Могила покойного мученика Идриса, сына Хаджи Яхья Отузского. Месяца Сафара, 763 г.» (Акчокраклы, 1927, с. 17).
5 «Кончил проходящую в нужде свою жизнь. Могила бедного праведного подвижника шейха Хаджи Яхья, сына Мухаммеда Иракского. Да будет над ним мир божий. 782 г.» (Акчокраклы, 1927, с. 17).
6 «Сей благословенный колодец построил в дни владычества великого султана, столпа мира и религии … хана, да будет вечно царство его, по …нию Кутлугтимур бека, да будет долга жизнь его, покорный и бедный раб Идрис, сын Хаджи Яхьи. 760 г.» (Акчокраклы, 1927, с. 17).
Источник: Монография МИРАС – НАСЛЕДИЕ Татарстан – Крым. Том – 1. 2016 г.
